— Ну что, мой лорд, может быть, покатаемся?
Я не поверил ушам, когда услышал этот голос. Резко обернулся и моргнул. В повозке похитителей, в предрассветной дымке и серости, среди корявых ёлок выделялся изящный силуэт.
— Ты пришла меня убить?
В сумерках блеснули синевой два глаза. И я, кажется, перестал дышать в этот миг.
Раздался женский смех.
— Это я всегда успею сделать. Но сначала нужно уладить незаконченные дела. Запрыгивай.
Витория Цац сейчас выглядела так же, как и в нашу первую встречу. Вся в чёрном, с полумаской, скрывающей половину лица. Я точно помнил, что лицо это прекрасно. Но никак не мог его вспомнить. Как ни пытался.
Я понял, что бежать бесполезно. Так же, как и сопротивляться. Это с теми горе-похитителями я мог бы потягаться. Наверное. Если бы руки были свободны. И вообще. А тут… Оставалось только уповать на свою важность и значимость.
Витория подвинулась и похлопала по скамейке рядом с собой. Наверняка это место у извозчика как-то называется. Но я никогда не задавался целью изучить устройство кареты. Ну или повозки. Так же, как и ни разу в жизни не пробовал забраться куда-то со связанными руками. И сейчас это стало первоочередной проблемой.
— Ну что там у тебя? — услышал я сверху.
Я молча повернулся к девушке спиной и показал связанные руки.
— И? Ты что, выпутаться из узла не можешь?
Я прямо слышал, как теряю в рейтинге окружающих парней. Но что поделать. Уж какой есть! Зато Печати клепать могу!
Последнее я сказал вслух.
— А я могу спасать таких вот горе-печатников, — вернула мне раунд Витория. Я усмехнулся. И тут же напрягся, когда почувствовал холодное лезвие у запястья.
Вжух.
И я стал свободен.
— Премного благодарен, — я отвесил Витории поклон и кое-как взобрался на телегу.
Та ничего не ответила. Дёрнула поводья и телега покатила вперёд.
Мы ехали молча.
Я не знал, как начать разговор с красивой девушкой. А Витория, наверное, вообще считала меня чем-то вроде предмета интерьера. Уж не знаю, что там с ней делал Аарон. И с ней ли он имел дела. Или же её просто послали исполнить волю главных. Мне было и интересно, и в то же время опасно что-то выяснять. Поэтому я молчал.
Витория заговорила, уже когда мы выехали из леса на большую дорогу, снова к полям.
— Что же ты так попался, а?
— Я честно пытался прикинуться деревней, — признался я.
— И что же тебя выдало?
— Вольга.
Повисла пауза. Витория надолго замолчала. Впереди уже показались очертания Вейсбурга, когда она снова заговорила:
— Что тебя дёрнуло вспомнить про Вольгу?
— Соврал, что покорить её хочу, — честно ответил я.
— Да ты что! — присвистнула Витория. — А что же они?
— Что-что, не поверили. И напомнили мне историю про малышку.
Как ни старался я выглядеть равнодушным, по голосу было легко разгадать моё отвращение.
— Ты про эту сказочку для наивных дурачков? — рассмеялась Витория.
Я растерялся.
— Ну… Эти вроде как были искренни. И Эмили мне лично жаль! Бедная девушка, — я решил сразу обозначить свою позицию.
— Девушка, — фыркнула Витория. — Бедной девушкой была Вольга, которую мать продала Гильдии за бордель. Бедняжка-Эмилия — рыжая шлюха, которую за деньги переимела половина Вейсбурга. А ещё половина затем бесплатно. Когда пришёл час расплаты, рыдала и валялась в ногах. А после сочинила эту душещипательную историю, чтобы выдать себя за белую овечку в глазах общественности.
В голосе Витории звучала ничем не прикрытая ненависть. Я слушал, притаившись. И боялся спугнуть эту откровенность. Судя по всему, ей была близка эта история. И касалась то ли её лично, то ли кого-то очень близкого. Но мне, несмотря на жгущее со всех сторон любопытство, хватило мозгов не уточнять. Холод её клинка всё ещё преследовал меня. Поэтому я решил не рисковать.
— Так что вся эта сказочка на самом деле ничего не стоит, — подвела итог киллерша.
— Но… Для чего это Эмилии? — все же не удержался я от вопроса.
Витория снова рассмеялась. Но как-то цинично и холодно.
— Вы, мужчины, странные существа. Вы на дух не переносите шлюх-предательниц и коварных расчётливых стерв. Но стоит вам почувствовать себя рыцарями, спешащими на помощь к угнетённой и обездоленной даме, забываете про всё на свете. Даже про то, что эта дама — шлюха.