Рис. 5. Варианты изображения рогов в пещере Хойт-Цэнхэрийн-агуй
При такой расшифровке знаков хозяин жизни — копытное животное — показан часто в соединении с источником жизни — женщиной. В сознании палеолитического человека эти образы (27/28) неделимы. Женщина, рождение, очищение, смерть ассоцируются с образом крови, красного цвета, огня, очага. Отсюда красные силуэты бизонов, противопоставленные черным фигурам, в пещере Фон-де-Гом, отсюда окраска охрой женских скульптур, посыпка охрой покойников и т.д.
Рис. 6. Сравнительная таблица знаков и символов в пещере Хойт-Цэнхэрийн-агуй (1) и пещерах Франко-Кантабрийской области (2, по А. Леруа-Гурану)
Итак, в центре пещерной мифологии был образ первопредка — копытного животного. Второй по значимости персонаж палеолитической эпохи — образ женщины-матери, прародительницы, охранительницы огня, главы материнского рода. Но в пещерном искусстве-мистерии женщина выступает не только как прародительница, но и как олицетворение многообразных связей рода с животным-предком, животным-источником существования. Отсюда вытекает воплощение культа плодородия в образе двух сторон одного явления: женщины и зверя. Возможно, отсюда и происходят символика и схематизм в выражении одной идеи в двух образах, то, что Леруа-Гуран обозначил соединением символов α (мужское) и β (женское).
Опираясь на справедливое замечание А. Леруа-Гурана, что интерпретация знаков должна быть основана не на изолированных случаях, но на глобальном изучении многообразных форм в контексте и в то же время в пространстве, вернемся к описанию рисунков пещеры Хойт-Цэнхэрийп-агуй. (28/29)
У самого входа в пещеру едва видны пятна охры и расплывчатые знаки: треугольники (β), палочка с точкой (α), прямоугольник (β) и шеврон — незамкнутый внизу треугольник (β). Аналоги подобных знаков известны в Ляско, Нио, Фон-де-Гом, Арси-сюр-Кюр [Leroi-Gourhan, 1958].
В первой нише встречены комбинации двух и трех полос (α), длинной полосы с двумя маленькимй штрихами по бокам (α), изогнутые линии, стрелы (α) и большое число рогов. Рога, очевидно, заменяют весь образ копытного зверя (часть вместо целого) .
Во второй нише нарисованы елкообразная фигура (α), комбинации точек (α), аналогичные знакам из Нио и Кулалверы, рога и лунообразные знаки. Ряд точек вытянулся над спиной страуса, восемь точек (а) — под слоном. Стреловидная фигура (α) пронзает одновременно и слона, и барана. Интересно, что один и тот же ряд точек находится между слоном и страусом, возможно соединяя фигуры (но, может быть, и разъединяя).
Больше всего символических знаков находится в третьей нише: несколько точек (α) вокруг верблюда, несколько птиц, крестообразная фигура, пенниформы (α), аналогичные знакам из Марсулы и Пеш-Мерля, ряды точек, как в Ляско (α), стрелы (α), треугольники (β), вульвы (β), елкообразные фигуры (α), рога. Все знаки перемешаны в сложных комбинациях. Елкообразные знаки (α) неоднократно повторены в комбинации со зверем, птицей и точками.
В четвертой нише, расположенной в самой глубине пещеры, минимум фигуративных рисунков, преобладают птицы и знаки. Ряды точек (α) чередуются со стрелами (α), линиями по две и по три (α), шевронами (β), треугольниками (β), вульвообразными знаками (β), елками, клавиформами. Кроме множества женских и мужских символов нарисованы птицы и змеи и одно животное (возможно, лошадь с длинным хвостом), отражающие все вместе, хотя и весьма лаконично, идею трехчленного дерева жизни.
Как видим, рисунки пещеры Монгольского Алтая весьма близки по скрытому в них сакральному смыслу другим памятникам искусства палеолитического времени [Новгородова, 1981(I), с. 66-67]. Изображения, нанесенные на потолки и стены небольших ниш, не были, конечно, ни украшением, ни мемориалом. Что касается охотничьей магии и обрядов инициации, то зал, заваленный огромными глыбами и имеющий неровный наклонный пол, вряд ли подходил для подобных целей. В то же время для совершения сакральных ритуалов этот зал имеет все необходимое.[5]
Сходство сюжетов и способов выражения одной и той же идеи в противоположных концах Евразии свидетельствует об одинаковых путях развития и сложения древнего мифа — мифа, зашифрованного в изображениях диких копытных и женщин-прародительниц.[6] В этом и состоит один из главных выводов, вытекающих (29/30) из анализа древнейших пещерных рисунков Монголии — оригинальных, но вписывающихся в общемировые каноны.
Петроглифы эпохи мезолита. Памятники Аршан-хада
5
Одной из главных отличительных черт палеолитической живописи Монголии можно считать большое число изображений рогов, чаще всего оленьих. Правда, в пещере Труа Фрер головной убор «колдуна» увенчан оленьими рогами. Культ гор — древний языческий культ в Центральной Азии — отмечен в горах Монголии и Тибета сотнями жертвенников «обо», увенчанных рогами оленя (реже — барана) или черепом лошади. Культ оленя и матери-оленихи — один из самых стойких в верованиях Центральной Азии, о чем еще не раз пойдет речь ниже.
6
Возможно, наиболее близко подошел к расшифровке этой стороны палеолитического мифа Э.Е. Фрадкин, трактующий полиэйконические композиции Костенок I как сюжеты перевоплощения человека и зверя, а также перевоплощения зверей друг в друга [Фрадкин, 1975, с. 24].