Самая интересная деталь композиции, впервые встреченная в таком контексте в Монголии, да и вообще в Евразии, — это изображение в качестве центрального персонажа (или одного из двух главных персонажей) змеи. Размеры змеи мифические — по длине она превосходит колесницу и заполняет половину композиции, т.е. всю левую часть камня. Змея (дракон) показан извилистой линией, протянувшейся слева направо. Большая, в несколько раз длиннее человеческой, змеиная голова имеет овально-щитообразную форму и упирается в ногу коня (вот-вот ужалит).
Совершенно очевидно, что на этом небольшом камне изображен мифологический сюжет, переросший со временем в элемент героического эпоса. Образ змея олицетворяет в мифе подземные силы и смерть, а сам миф символизирует идею борьбы добра со злом, единоборства героя со смертоносным чудовищем. Правомерно отныне предполагать, что и остальные изображения чулуутских (а также прочих) колесниц могут быть иллюстрациями мифологических и эпических сюжетов, а не просто сценами охоты на гигантских животных или сражений.
Так как в композиции со змееборцем нет ни одной лишней детали (маленький конь и баран в левой части рисунка лишь организуют свободное пространство, заполняя его), то естественно допустить, что и крупномасштабное изображение оленя, помещенное выше всех фигур, над колесницей, показано там не случайно. Это типичный для эпохи колесниц олень с двумя прямыми стволами елкообразных рогов. Скорее всего это тотемное животное, защитник воина, помощник в его богатырском подвиге.
Образ змееборца, равно как и идея борьбы светлого начала е темными подземными силами, жизни со смертью, — универсальная и извечная тема как мифа, так и более позднего эпоса у многих народов: это и Индра в «Ригведе», и Добрыня Никитич в русской былине, и Георгий Победоносец — популярный христианский святой, покровитель и защитник народа. Истоки же темы змееборства следует искать, очевидно, среди культов и мифов более глубокой древности. В наиболее ранних вариантах показана борьба со змеем, в поздних — это драконы или многоголовые чудовища. Борьба с такими чудовищами — основной подвиг героя и ведущий мотив многих эпосов мировой литературы [Гринцер, 1974]. Что касается произведений изобразительного искусства, то сражение лучника с семью змеями — довольно известный сюжет на кавказских бронзах [Пиотровский, 1949]. Сцены змееборства известны в искусстве древнего Египта, Индии, Китая, Месопотамии.
Будучи осмыслены как иллюстрация к мифу, представляющему вариант известной темы борьбы жизни и смерти — краеугольного вопроса древнейшей мифологии, изображения колесниц на петроглифах Монголии приобретают особый интерес, ибо образ колесничего на небесной колеснице — едва ли не наиболее популярная тема эпохи развитого бронзового века в Центральной Азии.
Кроме описанных выше на Чулууте встречено еще несколько композиций с колесницами. Одна из них (Чулуут I, № 68) выбита на большой базальтовой глыбе, нависшей над площадкой скалы, Вся горизонтальная поверхность, обращенная в сторону реки, сплошь покрыта рисунками. Все изображения имеют одинакового цвета патину, причем настолько темную, что рисунок едва выделяется на фоне камня.
Посередине композиции через весь камень идет длинная линия изогнутой формы, изображающая, возможно, загон для диких животных. С обеих сторон линии выбиты кони, олени, козлы. Внутри загона показано не менее 15 коней. Все, за исключением трех крайних, бегут друг за другом в одну сторону справа налево.
Самая интересная часть композиции — три колесницы. Первая показана распряженной, с колесами без спиц. Круглый кузов расположен посередине оси и разделен на четыре части, на месте возницы какая-то фигура. Вторая колесница видна плохо: различаются лишь кузов, колесо и дышло. Третья — наиболее полное изображение. В нее впряжены два коня, показанные спинами к дышлу, виден круглый кузов, два колеса. Возница, стоящий на кузове, вооружен луком, из которого стреляет. Проследив траекторию полета, нетрудно убедиться, что он охотится на оленя. Олень же этот показан в «летящем галопе» и с длинной клювовидной мордой, т.е. очень похож на изображения с тленных камней скифского времени. И только рога его отличаются от типично скифских.
Появление фигуры оленя скифского стиля в сцене с колесницами эпохи бронзы весьма неожиданно, ибо до сих пор мы неизменно встречали рядом о такими колесницами изображения оленей с вертикальными стволами рогов, с короткими оленьими мордами и в статичной позе на вытянутых ногах. Олень же в «летящем галопе» в подобном контексте обнаружен нами (72/73) впервые. Правда, в Дарви сомоне Гоби-Алтайского аймака колесница изображена на оленном камне позднего типа — V в. до н.э. [Новгородова, 1978]. Однако сцена на Чулууте по всем иконографическим чертам (особенно фигурам коней и оленей) не может быть датирована скифским временем. Колесницы скифского времени известны нам по рисунку на оленном камне, где рядом с колесницей выбиты кинжал с перекрестьем тагарского типа, копье, лук и налучье, фигурки лошадок. Кони колесницы на оленном камне отличаются от коней колесниц эпохи бронзы. У них длинные, изогнутые шеи, голова наклонена под большим углом, тонкие, мускулистые ноги проработаны так же тщательно, как и морды. Невозможно также предположить независимость изображений колесницы и оленя, ибо колесничий стреляет из лука именно в этого «скифского» оленя. Следовательно, оба рисунка относятся к эпохе бронзы.