Образ легендарного героя-воина, впервые появляющийся именно в эпоху развитой бронзы, уже достаточно канонизирован и наделен конкретными символическими предметами. Иногда герой показан на колеснице в широкополой шляпе с луком и боевым топором, чаще же это пеший воин или охотник, также вооружен-(79/80)
Рис. 26. Быки в упряжке, «кочевка», колесница из Бэгэра
ный луком со стрелами. В Яманы-усе в сцене сражения один воин стреляет из лука, другой занес боевой топор над его головой [Новгородова, 1978, рис. 2], в гобийском рисунке воин стреляет в солнце. Самый распространенный сюжет среди петроглифов карасукской эпохи — человек, стреляющий в оленя, кабана, барана или горного козла. На рисунках из Бичигтын-ама охотники или воины показаны в шляпах с пером, колчаном за спиной и луком в руках. Наиболее интересны изображения на базальтах Чулуута: охотники, стреляющие стрелами с шипом, в широкополых шляпах, с боевыми топорами за поясом. Шляпы порою имеют грибовидную форму. На одном из рисунков (Чулуут IV, № 1) показан охотник на кабана с луком и шипастой стрелой, с боевым (80/81) чеканом за поясом. Особенно интересно в данном случае изображение защитного доспеха, переданное двумя полукруглыми линиями на груди и тремя шевронами на животе [Новгородова, 1975(I), с. 224]. Примечательно, что фигура в «доспехе» в два раза крупнее всех остальных фигур этого сюжета, которые также вооружены кто луками с шипастой стрелой, кто топорами. На одном охотнике шляпа с пером, на остальных — грибовидные шапки.
Если изображения воинов и охотников появляются лишь в эпоху развитой бронзы, то культовые сцены плодородия, включающие изображения женщин-рожениц — традиция, сохранившаяся с предшествующих эпох. Правда, в эпоху бронзы эта тема получает иную трактовку: вместо образа одной или нескольких рожениц все чаще появляются парные изображения мужчины и женщины, показанные в разных вариантах, но неизменно с одинаковым значением, отражающим культ плодородия. Такие парные изображения известны среди рисунков Бичигтын-ама, Чулуута, Ховд сомона, причем повсюду они сопутствуют изображениям колесниц. Очевидно, культовый характер носит рисунок Бичигтын-ама, где зубастый хищник преследует такую ритуальную пару, показанную во время сношения; неподалеку большая многопалая фигура (возможно, роженица?) высечена рядом с распряженной колесницей. На горе Тэвш показана роженица с тремя пальцами на руках и с широко расставленными ногами; справа от нее охотник с шипастой стрелой, внизу — олени и косули. На мужчине и женщине широкополые островерхие шляпы [Волков, 1967, рис. 33].
В ущелье Бичигтын-ам встречено уникальное изображение охотника, стреляющего из лука в оленя. Ноги охотника перекрещены с ногами женщины, расположенной на рисунке вниз головой. Заклинание успешной охоты и культ плодородия, таким образом, совмещены в данном случае в одном изображении. Широкополый головной убор женщины, равно как и вертикально; расположенные рога оленя, датирует всю композицию.
Грибовидные головные уборы, подобные монгольским, встречены также среди петроглифов эпохи бронзы в Туве [Дэвлет, 1975, с. 239-241] и на Чукотке [Диков, 1971]. Подобную шляпу исследователи [Дэвлет, 1976] сравнивают с грибом — источником индоарийского символа бессмертия «сомы» («Ригведа») или «хаомы» («Авеста»); в чукотских рисунках эта огромная грибовидная фигура над головой связывается также с грибом мухомором [Диков, 1971], который, как и «сома», обладает дурманящими свойствами. Якутские и эвенкийские шаманы вплоть до недавнего времени употребляли его перед камланием.
Как и в Сибири, в Монголии эпохи бронзы нередко встречаются изображения фантастических животных. Среди них хищники с зубастыми пастями, звери с трехпалыми лапами, персонажи с рогами барана, хвостом волка и пастью хищника (Хуругийн-узур Ара-Хангайского аймака). Комбинации оленей с (81/82) вертикальными рогами, чудовищ и змей, обрамляющих «картину» сверху и снизу, известны из Бичигтын-ама. К этой же эпохе, очевидно, относится группа козлов, выбитых на горе Тэвш в таком же геометрическом стиле, как рисунки Киргизии [Бернштам, 1952; Зима, 1958]: изображение животного передается с помощью двух треугольников, соединенных вершинами. Правда, для Монголии в целом этот стиль не типичен. Точно так же не характерны геральдические фигуры козлов и баранов, направленных головами друг к другу, — сюжет, хорошо известный по рисункам на скалах Гималаев [Bergvölker im Hindukusch, табл. 85] и изображениям на переднеазиатской посуде.