В целом «звериный стиль» Монголии отличается некоторым своеобразием и, что особенно важно, разнообразием форм и сюжетов.
Очевидной причиной появления новых сюжетов и мотивов в творчестве кочевников той поры явилось сложение новых форм отношений, складывание скотоводческого хозяйства, появление собственности, непрерывные войны и междоусобицы и как естественный результат — выделение главенствующей роли мужчин, что и нашло отражение в мировоззрении и идеологии эпохи. Если первобытный миф имел одно содержание — космогонию, то отныне появился новый сюжет — тема героя, человека, которая первоначально также осмысливается тотемистически. «Свою людскую жизнь с ее, если можно так сказать, бытом: охотой, войной, шествием на охоту, схваткой и борьбой со зверем, разрыванием и пожиранием зверя, родами и умиранием — свой человеческий быт первобытный коллектив осмысляет тотемистически, и первобытные метафоры передают космогонию именно как борьбу и схватку тотемов, как шествие (странствие), как разрывание и пожирание, как рождение и смерть. В иных метафорах архаическая мифологема и не строится. Однако эти метафоры питаются чистой реальностью: ‘шествие’, ‘борьба’, ‘разрывание’, что бы [они] ни означали в смысловом отношении, как ни были бы в своем значении алогичны и ареальны, морфологически представляют собой реальную категорию, соответствующую реальной жизни первобытного общества» [Фрейденберг, 1978, с. 53].
Рис. 43. Предметы «звериного стиля» из Улангомского могильника
Анализируя становление и содержание «звериного стиля» Монголии с этой точки зрения, нетрудно представить себе тотемное значение в изобразительном искусстве оленя (лося), а (104/105) позднее коня, объяснить смысл терзания хищниками травоядных животных, сцен жертвоприношения, роль и место изображений птиц, змей и деревьев. С этих позиций, возможно, следует рассматривать и традицию изображения части животного (только головы с рогами или протомы) как элемента, подчеркивающего мощь, зоркость или цепкость тотемного предка, т.е. передающего суть тотема. Именно в этом смысле интересны расчлененные изображения оленей, форма тела которых типична для эпохи «звериного стиля», а расчлененность на многие части — элемент, сохранившийся от предшествующих эпох, прежде всего от карасукского времени.
Рис. 44 Петроглифы скифского времени из Хуругийн-узура
Мы подошли ко второй существенной черте «звериного стиля» Монголии — его неразрывной связи с образами (105/106) предшествующих эпох. Один из таких образов — олень, который трансформировался из оленя-вселенной в солнцерогого предка, а затем в легенду о летящем олене. Преемственность культуры, почитание одних и тех же животных, длительное сохранение культов неба, огня, солнца позволяют предположить преемственность этноса, которая, кстати, прослеживается в материальной культуре и по палеоантропологическим данным. Вполне вероятно, что европеоиды эпохи энеолита были предшественниками и предками носителей колесниц, а те, в свою очередь, были генетически родственны создателям оленных камней и «звериного стиля».
Рис. 45. Петроглифы скифского времени. Батар-хайрхан и Арабжах
Вероятнее всего, установленные высоко в горах, на жертвенниках или на краю керексуров оленные камни представляли собой культовый памятник, посвященный оленю (позднее — (106/107) коню) — предку, солнцу, тотему. Многие элементы предшествующих эпох вобрал в себя этот уникальный монумент. Если расчленить оленный камень так же, как петроглифы эпохи энеолита и карасукского времени, получится, что верхний ярус камня, отделенный ожерельем и обращенный к небу, символизирует связь с верхним миром и светилами. Изображение на нем серег-солнца и небесных коней, преследуемых клыкастыми хищниками (а сцена небесной погони хищников за травоядными постоянно размещена именно в верхней части стелы, вокруг солнца-серьги), подтверждает это допущение. Центральная часть камня, заполненная фигурами оленей и других копытных животных, в таком случае будет символизировать средний мир. Наконец, нижний ярус камня, почти всегда находившийся под землей и обозначенный поясом и оружием, висящим на поясе,
Рис. 46. Петроглифы из Хуругийн-узура (107/108)
Рис. 47. Петроглифы Арабжаха
Рис. 48. Петроглифы Арабжаха (108/109)
является, возможно, символом подземного мира, а оружие — орудием смерти, жертвоприношения и убийства, расчленения на части той жертвы, которая показана в верхней части стелы.