Рис. 50. Сцена охоты из Бурхантын-газара (вверху слева), тамга (внизу слева) и похоронная процессия из Цагаан-гола (113/114)
Рис. 51. Петроглифы хуннского времени. Цагаан-гол
рисунка обрамлен двумя параллельными линиями, ниже показана охота с собаками на козлов и баранов. Все животные показаны бегущими. Деревья переданы схематично. Особенно интересно отметить заполнение тел животных точками, полосами и пересекающимися линиями, образующими мелкие ромбы. Этот способ заполнения фигур, названный нами декоративным стилем, был известен на этой же территории, но гораздо раньше, в эпоху бронзы, среди петроглифов Чулуута. Случайное это совпадение или элементы преемственности — сказать трудно.
Аналогичный по форме предмет, вырезанный из рога изюбра, найден А.В. Давыдовой на Иволгинском городище [Давыдова, (114/115) 1960, с. 156-158, рис. II, 4]. На нем выгравированы рога оленя и фигура тигра. А.В. Давыдова сравнила стиль этого изображения с рисунком на ноинулинском ковре. Все сказанное выше позволяет отнести изображения животных в этой манере на скале Ханын-хад в Яманы-усе к хуннскому времени.
Рис. 52. Экипажи с «принцессой» с горы Ханын-хад из ущелья Яманы-ус
Еще одной интересной группой петроглифов хуннского времени можно считать широко распространенные тамги — знаки собственности. Иногда знаки на скалах могли играть и роль обычных подписей (как мы увидим далее, это делалось порою в древнетюркское время). При скудости или отсутствии письменных свидетельств тамги могут стать незаменимым источником, указав (115/116) пути расселения или передвижения племен или этнических групп.
Рис. 53. Петроглифы хуннского времени. Цагаан-гол
Наиболее поздние монгольские тамги и знаки были изданы фрагментарно Г.Н. Потаниным [Потанин, 1881], Б. Ринченом [Rintchen, 1968], Гочоо [Гочоо, 1958], Г. Сухэбатором [Сухэбатор, 1960], Ц. Доржсурэном [Доржсурэн, 1963], П. Поухой [Pouha, 1957], Л. Йислом и Н. Сэр-Оджавом [Jisl, Ser-Ojave, 1966] и X. Пэрлээ [Пэрлээ, 1976].
Первоначально я вслед за установившейся традицией считала, что древнейшие дошедшие до нас тамги Монголии относятся к древнетюркскому времени. Однако после выделения из их массы аналогов тем тамгам, что встречаются на древнетюркских каменных изваяниях, стелах с руническими текстами и каменных (116/117) черепахах — постаментах этих стел, удалось обнаружить большую группу резко отличающихся от них знаков. Часть из них оказалась сходной с рисунками на оленных камнях и потому была датирована нами концом II — началом I тысячелетия до н.э. В то же время целая группа тамг, самых живописных и витиеватых, долгое время не находила себе аналогов и потому объяснения.
Рис. 54. Петроглифы хуннского времени. Завсар (Южные Гоби) и Цагаан-гол
Начало разгадки наметилось в ущелье Яманы-ус, где рядом с экипажами, козлами, оленями и другими изображениями, отнесенными к хуннскому времени, были высечены сложные знаки. Чаще всего это трехэтажные фигурки: круг с горизонтальной линией посередине, черта под ним, а еще ниже — одна или две спирали. Иногда круг помещен в центре фигуры и имеет «усы» (117/118) сверху и снизу. Такие же знаки, совершенно отличные от древнетюркских тамг, были отмечены в ущелье Цагаан-гол рядом с изображением хуннской погребальной процессии. Подобные тамги известны и на донышке хуннского сосуда из Ноин-улы [Доржсурэн, 1961, с. 104].
Рис. 55. Гравировка на роговом предмете из хуннской могилы
В ущелье Цагаан-гол нам удалось обнаружить целую скалу с тамгами.[1] Тюркских среди них как будто нет, зато многие из этих тамг могут быть по ряду признаков (в частности, по наличию среднего круга и ответвлений от него — «усов») отнесены к хуннской эпохе. Это становится особенно наглядным при сравнении цагаангольских тамг и специфической группы тамг Средней Азии и Северного Причерноморья, проведенном Б.И. Вайнберг и мною.
Неоднократно обращалось внимание на типологическую близость тамг правителей Согда, Бухары и Хорезма [Толстов, 1948(I), с. 147, 184-185, 259], что сопоставлялось с сохраненной поздними китайскими хрониками традицией об их общем происхождении от «юечжей дома Чжаову». При этом большинство исследователей (см. [Толстов, 1948(I), с. 184 сл.]) отмечали сходство наиболее распространенной хорезмской тамги с кушанскими.
1
Открыл и впервые описал этот памятник Ц. Доржсурэн, издавший схематические рисунки и обративший внимание на цагаангольские колесницы. (149/150) Детальное изучение и фиксация памятника были произведены В.В. Волковым и Э.А. Новгородовой.