Украшения на хархадских шлемах, вероятно, можно считать перьями. Украшение шлема перьями по бокам подтверждается находкой шлема в Тураевском могильнике в Нижнем Йрикамье [Генинг, 1962, с. 77, рис. 31]. Он имеет по бокам у нижнего края две обоймы для перьев. Шлем этот относится к раннему типу средневековых евразийских шлемов — «бандхельм», отличающемуся от более поздних остроконечных шлемов округлой вершиной. Датируется шлем IV—V вв. Хархадские шлемы имеют заостренную форму, и оба их признака ставят их во времени между V и IX вв.
Важной датирующей деталью являются изображенные на копьях хархадских всадников подвешенные к древкам под навершием предметы, напоминающие бубенцы или колокольчики. Единственной, причем точной, аналогией им являются изображения круглых предметов на копьях со стенных росписей в Восточном Туркестане, датируемых VI в. [Le Coq, 1925, рис. 50].
Конские доспехи на нашем памятнике поддаются принципиальной реконструкции. Покрытие корпуса представляется состоящим из двух частей. Одна из них (обычно состоит из крупных (132/133)
прямоугольных пластин) покрывает круп и бока коня, другая, изображенная сплошными полосами, защищает его грудь и шею. Лошади верхнего и нижнего всадников слева имеют, кроме того, еще и металлические покрытия головы, аналогичные существовавшим, в Центральной и Восточной Азии с кушанской эпохи по XII в. В это же время там бытовали конские доспехи того же типа, что и изображенные в Хар-хаде (см., например, [Robinson, 1967, рис. 65, А, В]).
Рис. 62. Всадники с горы Бичигтын-хад (Бэгэр сомон)
Рис. 63. Рисунки из окрестностей г. Кобдо (справа) и Среднегобийского аймака
Как видим, для датировки конских доспехов материала недостаточно. Такие детали сбруи, как кисти на подголовном и (133/134) наносном ремнях узды у некоторых из лошадей, ввиду их долгого бытования также не позволяют уточнить дату. Более перспективными в этом плане кажутся изображения округлых предметов, низко спускающихся на шнурах от задних лук седел верхних всадников. Это могут быть кисти или бубенцы. Самой близкой аналогией данной детали являются большие, низко свисающие сзади седла кисти на рельефном изображении Хосрова II в Так-и Бостане в Иране [Robinson, 1967, рис. 11, А]. Памятник этот датируется 620 г. Кстати, в уборе Хосрова II на этом рельефе очень много тюркских элементов: халат, пояс и т.д.
Всадники сидят в седлах, у которых показана высокая задняя лука. Седла с одной, более высокой лукой характерны для Центральной Азии VI—VIII вв. (Кудыргэ, Кокэль и др.) [Гаврилова, 1965, рис. 17; Вайнштейн, Дьяконова, 1966, с. 327, рис. 40, 41]. Посадка всадников с вытянутыми ногами может свидетельствовать о наличии стремян. Они, правда, не изображены, однако нам известны случаи отсутствия изображений стремян, притом что они заведомо должны были существовать в данном мосте в данное время (примером этому могут служить стенописи Пенджикента или керамика Китая VII—IX вв.). Еще одним аргументом в пользу существования стремян служит то, что тяжеловооруженный всадник, наносящий удар копьем массой всего корпуса, при посадке просто с вытянутыми, не сжимающими бока лошади ногами должен был вылететь из седла.
Таким образом, технические и стилистические особенности хархадской писаницы, а также анализ изображенного на ней оружия позволяют датировать этот памятник древнетюркским временем, вероятнее всего VI—VII вв. Огромная ценность ее состоит в том, что на ней мы видим строй тяжеловооруженных тюркских всадников, изображенных самими тюрками, а не их соседями, к тому же на основной территории формирования древнетюркского этноса. Кроме того, открытые в горах Монгольского Алтая изображения катафрактариев могут служить прекрасным источником при реконструкции подобных доспехов коней и воинов, найденных на широкой территории степных районов евразийской части Советского Союза.
Увековечив на скалах строй тяжеловооруженных воинов, художники VI—VII вв., как отмечалось, подтвердили отрывочные сведения письменных источников о том, что в период раннего средневековья в вооружении и военной тактике степных народов Центральной Азии, как и на Иранском нагорье и в европейских степях, произошли серьезные изменения. Они дели тюркам большие преимущества перед соседями. Применение конного строя, идущего под прикрытием защищенных доспехами катафрактариев, сделало тюркское войско серьезным противником для пеших воинов Таиской империи и даже для иранских всадников. Быть может, в полученном в результате этих изменений преимуществе и кроется один из секретов успешных походов, в ходе которых тюрки подчинили себе огромные территории и объединили (134/135) за 10 лет (550—560) земли от Тихого океана до Волги. Очевидно, в этом войске уже следует искать и организационные истоки армии Чингисхана.