Археологические памятники неолитического времени, открытые в Монголии повсеместно, свидетельствуют о широком (138/139) расселении человека и могут быть подразделены на ранние (для них характерны сосуды полуяйцевидной формы) и более поздние со следами распространения примитивного земледелия (песты, зернотерки). Памятники эти пока не удается объединить в одну культуру с петроглифами; очевидно, это задача будущих исследований. Крупными местонахождениями петроглифов неолитического времени являются открытые и изученные нами на западе страны два святилища в окрестностях г. Кобдо: Чандамань-харузур и Тэмээний-хузуу. Огромные поверхности скал заполнены здесь изображениями животных, переданных широким контуром. Под ними часто показаны знаки-символы, аналогичные палеолитическим. Это позволяет сделать вывод, что культ копытного животного сохранил свое сакральное значение и в эпоху неолита. От предшествующего времени дошла, трансформировавшись, также идея мирового дерева, переданная через изображение птицы, копытного животного и змеи. Таким образом, в эпоху мезолита и неолита древний миф, отражавший идеологию родо-племенного общества, был перенесен из пещерных тайников на скальные поверхности; при этом он не утратил своего значения, о чем свидетельствует обилие знаков и изображений копытных.
В археологических памятниках эпохи энеолита прослеживается сохранение тех традиций в культуре и изобразительном искусстве, которые были заложены в предшествующие периоды. Здесь уместно упомянуть, что уже в эпоху энеолита в Монголии существовали две большие зоны культур. На востоке найдены поселения и погребения земледельцев-собирателей с жилищами полуземляночного типа и погребениями со скорченными костяками. Наиболее типичными из них являются памятники тамцаг-булагской культуры. Они представлены костяными кинжалами и кремневыми вкладышами, пастовыми бусами, подвесками из клыков марала и кабарги, костяными украшениями. К этой же культуре относится погребение из Норовлийн-уула с каменным амулетом, изображающим лицо человека. По мнению Н.Н. Мамоновой, череп, найденный в погребении вместе с амулетом, имеет более всего сходства с китойско-глазковскими черепами из Прибайкалья.
Захоронения Западной Монголии этого времени отличались невысокими курганными насыпями; погребенный лежал в яме на спине или на боку с подогнутыми ногами и был густо посыпан охрой. Керамика и антропологический тип погребенных сходны с энеолитическими материалами из Южной Сибири (афанасьевская культура). Комплекс морфологических признаков позволяет отнести черепа Западной Монголии энеолитического времени к варианту протоевропейского типа. Сходство же с афанасьевскими находками Сибири свидетельствует о том, что уже в эпоху энеолита (III—II тысячелетия до н.э.) существовал большой этнокультурный регион, куда входили культуры Южной Сибири, Алтая и Западной Монголии, и что территория расселения европеоидов в Азии простиралась до центральных и западных районов Монголии. О последнем в свое время писали антропологи; (139/140) В.П. Алексеев даже утверждал, что косвенные данные свидетельствуют о проникновении европеоидов в эпоху бронзы и в более восточные районы [Алексеев, 1973, с. 227].
Данные о том, что в эпоху энеолита на востоке страны обитало монголоидное население, а на западе и северо-западе жили представители европеоидной расы, очень интересно сопоставить с результатами изучения петроглифов той эпохи.
Петроглифы, открытые в 1977 г. на берегах р. Чулуут, дают представление о культуре, искусстве, культах и быте племен Северо-Западной Монголии энеолитического времени.
К древнейшим слоям чулуутских петроглифов относятся: «хоровод» рожающих женщин во главе с матерью-оленихой (голова последней увенчана оленьими рогами, а фигуры рожениц весьма сходны с изображениями на плитах окуневских могил Южной Сибири, например из Черновой VIII); вертикальные «пирамиды» из трех-четырех женских фигур, составленных таким образом, что ноги верхней являются в то же время руками нижней; схематичные фигуры геометрического характера, названные мной антропоморфными. Эти последние делятся на две группы: мужские и женские. Мужские показаны всегда в профиль, танцующими, с каким-то инструментом в одной руке и бычьим хвостом — в другой. Женские фигуры, напротив, представлены всегда анфас, всегда с прямоугольным основанием (изображающим, очевидно, широко расставленные ноги роженицы), трехпалыми руками и ногами, в островерхих шапках, иногда — с двумя точками грудей. Сравнение с этнографическими и фольклорными данными позволяет предположить, что в этих изображениях отражены представления о матерях-прародительницах и о душах предков, унесенных трехпалыми птицами или хранимых птицами, а также об обрядах и ритуалах, связанных с этими культами.