Дмитрий БИЛЕНКИН
МИР ПИСАТЕЛЯ-ФАНТАСТА
© «Юный техник», 1973 г.
«По степи мчались всадники...»
Неизвестно, что это за всадники и какая степь. Все равно при чтении возникает образ, даже если вы никогда не бывали в степи и близко не подходили к лошади.
«По равнине Метановой планеты мчались озерки...»
Можете вы представить по этой фразе равнину чужой планеты и неведомых озерков? вряд ли...
Писатель-нефантаст повествует о том, что ему знакомо, что он наблюдал и знает. А герои фантаста действуют в рубке звездолета, которого нет даже в эскизах. Они высаживаются на планету, где все не так, как на Земле. Пользуются знаниями и инструментами будущего.
Меж тем существует такой литературный секрет. Если писатель не видит изображаемого, то этого не увидит и читатель. Если он не слышит своих героев, то речь их оказывается похожей, как шарикоподшипники. Это правило касается не только фантастики.
А теперь небольшая загадка.
«Да, друзья, нас ждут другие миры и галактики! Придет время, когда человечество изучит не только околосолнечное пространство, но и множество неизвестных и, несомненно, прекрасных планет нашей Галактики. И если когда-нибудь люди встретятся в просторах вселенной с разумными существами, они будут представлять единую дружную семью — земное человечество».
В этом отрывке я позволил себе соединить речь двух героев из двух книг разных авторов. И это не проходные фразы — ими авторы завершают свои произведения. Можете вы различить речь персонажей? Или хотя бы найти место стыка?
Книги эти, как и их авторы, благополучно забыты. Надо ли объяснять почему?
На чужую планету, однако, пока не слетаешь, с инопланетянами фантасту тоже встретиться не доводилось, да и с людьми будущего по понятным причинам он не знаком. Помогает писателю все это изображать воображение.
Что ж, попробуйте вообразить ну хотя бы существо, которого еще никто не выдумал. Смею вас уверить, что это, наверное, труднее, чем сделать изобретение. Трудней, потому что новые изобретения ежегодно появляются тысячами, а вот «тысячу ни на что не похожих существ» не удастся вообразить и за сотню лет. Я не преувеличиваю. Подобный эксперимент был поставлен психологами. Результат? Воображение испытуемых не пошло дальше банального гибрида лягушки с птеродактилем.
Один известный советский ученый, выступая недавно в печати, заявил, что воображение для ученого даже важней, чем знания. Эго не единичное мнение, и в нем немалый смысл. Посудите сами: архитектор, прежде чем составить проект здания, сначала должен себе его представить. А конструктор — машину? И вряд ли случайно возник рассказ об одном великом математике, который, узнав, что его ученик бросил математику ради поэзии, заметил: «Он правильно поступил. Для математика у него слишком бедное воображение»
Как всякая яркая способность, мощное воображение — это талант. И, как всякий талант, оно поддается развитию. Только нет в этом нелегком деле тренеров, специальных школ и учебников
«Пусть трудно, — скажут некоторые из вас. — Зато если фантаст описывает выдуманный им мир, то никто и не сможет сверить, «так или не так» он «изобразил его».
С действительностью, однако, такое мнение не имеет ничего общего хотя бы потому, что воображение, конечно, важное, но далеко не единственно необходимое фантасту качество.
Да и само воображение отнюдь не легкокрылый гений, по зову фантаста сходящий на письменный стол, чтобы мановением палочки создать блещущие красками миры времен и галактик. Ничего подобного! Воображение — это трудяга, который ради двух-трех строчек описания неземного должен стоптать немало земных сапог.
Ибо никакая фантазия не может из ничего создать что-то! Искусство фантазии заключается в умении так переплавить жизненный материал, чтобы вышла убедительная картина чужой диковинной жизни. Но для этого такой материал должен быть!
Опыт других фантастов для меня в этом смысле закрыт, поэтому я вынужден обратиться к собственному.
Мне повезло: я немало путешествовал. Случалось наблюдать фантастические картины, черное солнце например. В другой раз (дело было в пустыне) я набрел на крохотное прозрачное озерко. Берег окаймляла ослепительно белая полоса соли. И сквозь эту режущую глаза белизну пробивались карминно-красные иголки травы! Добавьте к этому затаенную тишину пустыни, высокое небо, в котором застыл пристальный, как око, палящий диск солнца. Я почувствовал себя на другой планете.
Озеро в пустыне с карминно-красной травой я без особых изменений перенес в рассказ, где действие разворачивалось на другой планете. Никто не заподозрил, что это земной пейзаж!