Настоящая литература — это айсберг. Слова только видимая его часть. Но читатель чувствует скрытое.
Однако страницей ниже Уэллс вводит вроде бы совсем необязательные детали. Герой «...упал около дороги, невдалеке от моста через канал, у газового завода». К чему такая точность в топографии места? Не все ли равно, где человек упал?
Далеко не все равно. Во-первых, стремительное действие, для которого противопоказаны подробные описания, завершилось: надо зафиксировать переход. Но главное не это. Марсиане действуют не вообще где-то на Земле; события развиваются в конкретной местности, хорошо знакомой герою. Здесь точное описание жизненных реалий подкрепляет реальность несуществующих марсиан, убеждает в достоверности вымысла.
А к чему последующие рассуждения о способности героя все видеть отстраненно, как бы вне времени и пространства? К тому, что всякий персонаж литературного произведения несет в себе как общечеловеческие черты, так и сугубо индивидуальные. Если писатель проявляет в нем только общие черты, то человек остается «без лица и фигуры», и не воспринимается как реальная личность. А раз нет личности, нет и художественного образа...
Заметим тут, кстати, вот что. Все талантливые произведения уникальны. Невозможно спутать страницы Уэллса со страницами романов Жюль Верна, стиль Ефремова со стилем Стругацких. Дело не только в таланте. Стиль — это человек. Личность, неповторимая, непохожая на других. Для меня, хотя я этого не могу доказать, несомненно, что «отстраненность» видения героя была свойственна самому Уэллсу. Ведь это не столь уж распространенное качество! Уэллс открывает для нас очень интересную, редкую, индивидуальную черту человеческой психики. И как бы ни устарели атрибуты романа, такие художественные открытия не стареют, ибо каждое новое поколение читателей вновь и вновь набредает на них, тем самым обогащаясь пониманием себя и других.
Краешком глаза мы заглянули в писательскую лабораторию фантаста, коснулись осевой темы фантастики — человек и человечество перед лицом непредвиденного. Надеюсь, это даст вам, друзья, небольшое представление о характере, сложности и тонкости этой работы, в лучших образцах которой сплавляется талант художника, мышление ученого, сила воображения, богатство личности и обилие жизненных наблюдений.
Однако и все эти драгоценные качества не работают, если писатель не знает, что и ради чего он хочет сказать, если перед ним нет идейно значимой цели. Зачем писал тот же Уэллс? Передаю слово видному советскому писателю Льву Успенскому.
«Как передать всю силу воздействия, оказанного Уэллсом на мое формирование как человека; наверное, не одно мое?
...Он не объяснял нам мир — он приготовил нас к его невообразимости. Его Кейворы и Гриффины расчищали далеко впереди путь в наше сознание самым сумасшедшим гипотезам Планка и Бора, Дирака и Гейзенберга. Его Спящий уже в десятых годах заставил нас сделать выбор: за «людей в черном и синем» против Острога и его цветных карателей... Его алои и морлоки раскрыли нам бездну, зияющую в конце этого пути человечества, и доктор Моро предупредил о том, что будет происходить в отлично оборудованных медицинских «ревирах» Бухенвальда и Дахау.
Что спорить: о том же, во всеоружии точных данных науки об обществе, говорили нам иные, в сто раз более авторитетные учителя. Но они обращались прежде всего к нашему Разуму, а он приходил к нам как художник. Именно поэтому он и смог стать Вергилием для многих смущенных дантиков того огромного Ада, который назывался «началом двадцатого века».
Наши издатели стараются переводить лучшее, что есть в западной фантастике. Но эти образцы могут создать впечатление, что таков весь поток. Ничего подобного! Книжные прилавки от Норвегии до Таиланда завалены чтивом, неизменно развлекательным, но вовсе не безобидным. Иной раз поражаешься настрою этой волны, так сильна в ней апологетика бездуховности и безвыходности. Людям буквально кричат: «Человечество зашло в тупик, все безнадежно, бросай весла!» Кто, кроме самого же фантаста, способен этим образам антигуманной фантастики противопоставить другие? В духовных битвах века, от исхода которых так очевидно зависит наше будущее, его роль, пожалуй, как никогда, ответственна и значительна. Развитое воображение, знания, литературный навык, талант — все эти качества, необходимые, но недостаточные, Передовое мировоззрение, глубина ума, понимание законов общественного развития, владение материалистической диалектикой — без этого нет и не может быть советского писателя-фантаста. При отсутствии этих качеств он не состоится как художник и выразитель передовых идей.