— Без всяких формальностей, я просто уплыву, — сказал Замп.
— И пусть свежие ветры наполнят ваши паруса.
В портале Замп повернулся и отдал прощальный салют. Гассун стоял как и раньше, высокий и тощий; растрепанные белые волосы выбились из-под его железной короны; костистые кисти рук торчали из-под легендарного плаща.
Вернувшись на "Очарование Миральдры" Замп проверил двенадцать слитков, общим весом в две сотни футов. Уверившись, что все на борту, он отдал приказ отдать концы и поставить все паруса, направляясь на юг.
Бездонное озеро было плоским, как зеркало. Паруса безвольно повисли. Замп приказал опустить колесо. Волы и команда Гарта Ашгайла встала к капстанам. Гарт Ашгайл взорвался в крике:
— Наши договоры были аннулированы. Мы теперь свободные люди не должны трудиться у капстанов!
— В самом деле, — согласился Замп, — вы — свободные люди, но вы должны отработать свою дорогу назад, в Кобл. Если вы предпочитаете остаться в Морнуне, чувствуйте себя свободными, плывя к берегу!
Ворча и бормоча Гарт Ашгайл повел свою труппу к капстанам.
Плавучий театр взбивая пену поплыл через озеро. Через час Замп приказал поднять кормовое колесо и молча поплыл на юг потому что странствующие воздушные массы наполнили паруса.
В полдень, на следующий день, судно прошло через Врата Мандамана и, несомое течением, прошло без препятствий мимо замка Баноури. С обеих сторон простиралась Тинситалская степь. Впереди вытянулся Виссел.
Южный муссон стих, ветра стали капризны и изменчивы дуя сперва в одну сторону, потом в другую. Замп не торопился. На час утром и на час в полдень он опускал кормовое колеса устраивая моцион как для быков, так и для Гарта Ашгайла. В остальное время он довольствовался тем, что плыл по течению, в то же время вычерчивая детали своего удивительного нового судна. Он потребует использовать редчайшую древесину, самую тщательно выделанную резьбу, лучшее стекло Лантина! Там будут роскошные кубрики для труппы и команды, а для него самого огромная кормовая каюта с разделенными посредине оконными створками выходящими за корму на кильватер. Он установит особую колоннаду на верхних палубах, как на "Воуизе", сцену такую же изобретательную как на "Деллоре", ряды складных сидений вроде тех, что на "Небесном бродяге". Палуба будет на петлях, чтобы сбрасывать публику за борт, и так же оборудованна падающей секцией, чтобы ловить тех, кто причинят неприятности в сеть. Обе системы доказали свою ценность. Кормовое колесо? Боковые колеса? Пропеллеры? Замп помедлил с решением. Его репертуар? Классические драмы древней Земли? Ха, ха! И Замп, откинувшись назад в кресле, посмотрел на облака плывущие через обширное небо Большой Планеты.
На четвертый день после того как они прошли через Врата Мандамана внимание Зампа привлек всадник, дико скачущий по восточному берегу реки. Всадник скакал рядом с кораблем, демонстрируя ряд странных жестов. Поглядев через подзорную трубу Замп узнал в человеке Троудоураса Гассуна.
Замп приказал убрать паруса и причалить к берегу. Гассун, обмякший от усталости, с кожей красной и загрубевшей от солнца, присоединился к Зампу на шканцах.
— Хорошо, король Троудоурас, — сказал Замп. — Это гордость и привилегия, принимать вас здесь, но я не ожидал увидеть вас так скоро.
Гассун опорожнил стакан бренди, предложенный Зампом.
— Короля Троудоураса нет больше, — прокашлял он. — Я сейчас как и раньше, Троудоурас Гассун из Кобла, и у меня нет сожалений, уверяю вас. Но что у вас есть, чтобы я мог покушать? Я прожорлив так как голоден!
Замп приказал подать хлеба, сыра, мяса и консервированного лука-порея. За едой Гассун рассказал о событиях, которые привели его обратно на борт судна. История, в сущности была краткой. Зеленый и Золотой Табард, хрупкий от времени и с усилием подогнанный под формы Гассуна, имеющие не здоровые пропорции, неожиданно развалился на нити. Гассун немедленно сообразил, что если владение табардом превратило его из нескладного моряка из устья реки в Короля Соувэйнисса, то отсутствие табарда должно совершить эквивалентную обратную метаморфозу.
Он не доверился принцессе Бланч-Астер.
— Со всей честностью, я должен сообщить, что все время ее поведение было послушным и корректным, я же обнаружил недостаток энтузиазма в основных аспектах нашего единения. Я расположен подозревать, что наша настоящая взаимность была духовной скорее чем физической. Совсем честно… ладно, дайте мне сказать только, что я сохранил собственные планы в отношении табарда. Делая длинную историю короткой, я решил присоединиться к моему другу Аполлону Зампу в надежде, что старый союз остался крепок.