Но мне непонятно, как можно оценить жажду знаний в бухгалтерских терминах. Сейчас ни одна отдельная компания или страна не сможет осилить деньги, которые нужны для создания лучшей, чем Concorde, машины.
По этой причине надо создать всемирный фонд, который берется за дела, которые не может поднять бизнес. Это охота за астероидами, исследования океана в поисках лекарства от рака и подогрев нашей жажды ехать все быстрее и быстрее.
А может быть, дни механической скорости уже закончились? Может, с Интернетом и видеоконференциями вы уже достигли скорости света? Может, двигаться больше не нужно?
Кто знает, не повторят ли самолеты судьбу лошади. Когда пришел автомобиль, лошадь никуда не делась, просто из инструмента она превратилась в игрушку, в цирковое животное, в подружку для девочек-подростков.
Если вы сегодня в состоянии общаться с людьми, живущими на другом краю земли, то единственной причиной куда-то ехать остается простое желание ехать. И если мне дадут выбрать между двумя скоростями звука и двумя фунтами, вы знаете, что я выберу.
Так что, наверное, это и не шаг назад. Concorde, возможно, погиб не потому, что был слишком быстрый. Скорее он стал слишком медленным в эпоху электронной почты.
Восхитительный полет к национальному позору
Не так много вещей могут меня подвигнуть к тому, чтобы встать в полпятого утра. Особенно если я лег в полчетвертого. Но если у вас есть один билет из ста возможных на последний полет Concorde… Пожалуй, я пойду и побреюсь.
Они усадили меня точно возле туалета, а точнее, Пирса Моргана, известного как главред Daily Mirror. И между фьючерсным брокером и американцем, который заплатил 60 000 за билет, купленный на E-bay в рамках благотворительного аукциона.
Какая-то барышня была в шоке от списка приглашенных. Да тут даже прессы никакой нету, разочарованно сказала она. Как это нет, удивился я. Вот же и Mail, ВВС, ABC, NBC, ITN, PA, CNN, Sky, Guardian и Telegraph…
Но где же Hello!, спросила она.
Обещали, что приедет Элтон Джон и, может быть, даже Джордж Майкл. Но в результате все, что нам досталось из звезд, – это дама в парике, которую я опознал по кинофильму «Жеребец» и которая когда-то была замужем за Билли Джоэлом.
Остальные были председателями советов директоров всевозможных – от самых маленьких до самых толстых и больших.
Несмотря на всю эту тяжесть, Concorde поднялся в кристально чистое небо Нью-Йорка в 7:38 и разогнался так мягко, что даже шампанское Pol Roger Winston Churchill не расплескалось. И полетел домой. В последний раз.
Я был в настроении повеселиться, хотя это не так легко на скорости в три скорости звука. Стоять нормально было трудно, невозможно, и каждый раз надо было садиться, когда тележка с напитками проезжала мимо.
Как только мы преодолели звуковой барьер, я хотел спросить банкира, что он чувствует, проходя этот звуковой барьер в первый и, скорее всего, последний раз в жизни. Но он уже стал клевать носом и заснул.
Американец находился в живом монологе с самим собой. Тут не было телевизионных экранов – все, что может увеличить вес, здесь не приветствуется. А книгу я забыл в сумке. Concorde задумывался вовсе не для увеселительных прогулок. К тому же он дитя пятидесятых, когда о компьютерных играх никто слыхом не слыхивал. Они думали, что каждый будет себя развлекать сам. Так что я начал выпивать с Морганом.
British Airways задумали сделать не столько поминальный, сколько юбилейный перелет, чтобы, так сказать, отметить двадцатисемилетие службы. Дух праздника витал и в зале вылета, и на поле, где все пилоты как один выстроились, чтобы отдать честь уходяще*чу лайнеру.
Но как только скорость снизилась до 0,98 скорости звука, праздник угас. Все поняли, что мы стали последними штатскими людьми, которые летели быстрее звука. Грусть разлилась по салону.
Над Лондоном мы увидели другую примету времени – Купол тысячелетия. Мост тысячелетия. Пробки. Газетные офисы. И только самолет напоминал нам, какими великими мы когда-то были. А что напомнит потомкам о нас самих?
Когда колеса шасси коснулись посадочной полосы, раздались аплодисменты. Но последующие сорок минут толпа с фотоаппаратами напоминала панихиду. Спасала только выпивка.
Мне не жалко бизнесменов, которым приходится теперь лететь через Атлантику семь часов. В конце концов, они тоже виноваты в том, что Concorde больше не летает.
Мне не жалко Англию. Это наша вина, что мы не строим больше таких машин. Мне даже не жалко людей, которые боролись все последние годы за то, чтобы Concorde летал, – у них уже есть другая работа.
Мне жалко саму машину. Она стоит в своем ангаре и не понимает, в чем провинилась. Почему не летала вчера и не полетит сегодня? Почему никто не продувает двигатели и не пылесосит ковры? И что такого было в последнем полете – почему пришло так много людей с камерами и почему впервые за 27 лет все 30 000 сотрудников аэропорта Хитроу вышли посмотреть, как самолет делает то, для чего создан?
У машин есть душа и сердце. Я думаю про них так же, как люди думают про собак. Они не умеют читать и не понимают слов. Но они все равно понимают нас. Влево. Вправо. Выше. Быстрее. Сидеть. Лежать.
Вспоминайте о Concorde, как о собаке, которая жила в семье 27 лет. Она никогда вас не подводила. Она прыгала от радости, когда вы насыпали ей корм в миску и выводили гулять. Подумайте, каково ей, когда однажды вы заперли ее в темной комнате. И ушли.
И никогда больше не вернетесь.
Мирный процесс в Ираке: игра без границ
Вы, наверное, думали, как и я, что Ирак был захвачен Америкой, а поэтому Тони Блэру и разрешили в Ираке взять городок размером с Борнемут.
То есть вы думали, что у нас была коалиция из двух стран.
Ничего подобного. В феврале Джордж Буш заявил, что, несмотря на предателей и трусов, он собрал коалицию из тридцати стран, которые принесут мир, добрую волю и компанию Texaco в Ирак.
К сожалению, в эту тридцатку не попали ни Китай, ни Россия, ни Германия – страны с огромным военным потенциалом и подводными лодками. Он закончил перечень стран коалиции Эстонией, страной, которая имела свою армию в 1993 году, но и ту потеряла.
Нет, правда: эстонской армии приказали захватить русский военный городок, но солдаты решили, что это слишком неприятный способ зарабатывать на жизнь, и разошлись по домам, решив бороться с преступностью. Сегодня у Эстонии есть призыв, но большая часть молодых людей просто не приходит на призывной пункт. Я их не виню, Какой смысл целый год играть в солдатики, если самое грозное оружие в арсенале у этой армии – овчарка генерала?
Несколько лет назад немцы, финны и шведы скинулись и купили эстонцам форму, пару патрульных кораблей и самолет Piper, а вот оружие эстонцы купили у израильтян – автоматы «Узи».
В конфликте с Ираком Эстония – приятный, но бесполезный соратник. Как, собственно, и Азербайджан, примкнувший к коалиции, хотя год назад потерял свою армию, которая так и не появилась в Ираке.
Азербайджанский президент Гейдар Алиев старается сделать жизнь военных сносной и даже учредил благотворительный фонд в который каждый может сделать взнос, чтобы платить им зарплату. Но в прошлом году зимой армия вышла из казарм и сказала, что замучилась сидеть без тепла и воды, которую подают всего на час в сутки.
По крайней мере, Буш может положиться на Гондурас. Взрослых там живет не больше, чем в Шеффилде, а большая часть домов построена из тростника. Но у них есть современная армия, которая натренирована для ведения войны в джунглях. Впрочем, в Ираке это не слишком актуально.
Гондурас в Ирак не приехал. Как и японцы, которые собирались послать тысячу миротворцев. А после крупного теракта на прошлой неделе они окончательно решили остаться дома. Индия и Турция последовали за Японией. Южная Корея тоже не горит желанием присоединиться. Довольно сложно сопереживать событиям, которые происходят на расстоянии 10 000 миль от тебя. Особенно когда твой сосед стучит в твою дверь термоядерной бомбой.