— Извините, я действительно потерял память. Всё что я помню — это лица некоторых знакомых. Кто-то из них наверняка был моим другом и беспокоится обо мне. Я понимаю, что случилось что-то страшное, но что… — Комен встретился с Варкой взглядами, прижал подбородок к груди и опустил глаза.
— Вот как… Дай-ка мне свою руку, — сказала старейшина, и Комен поколебавшись положил перед ней ладонь. Варка взяла ладонь двумя руками и легко массируя фаланги пальцев стала насвистывать незнакомый парню мотив. Рука заметно нагрелась и ладонь вспотела.
— Интересно, очень и очень интересно! Значит ты либо действительно ничего не помнишь, либо искусно контролируешь внутреннюю энергию и не хочешь делиться воспоминаниями. Глядя на тебя я бы ни за что не подумала, что ты маг высшей ступени, поэтому я верю тебе, мой мальчик.
— Маг? Нет-нет, что вы, я в эту чепуху не верю. Только вот что-то с печатью случилось, но я думаю, что разберусь, как только вернусь домой!
Варка долго внимательно смотрела в растерянные глаза Комена, потом на руку, все время поглаживая большими загорелыми пальцами его бледную ладонь.
— Где же твой дом, мальчик?
Комен попытался представить свой дом, но в памяти вспыхивали нечеткие картинки:
— Я помню гору, ущелье, город из камня… Вокруг холодная вода, — пришелец был немногословен, сказывалась усталость, и эмоции оказались скомканными. Слишком много удивительных событий, а еще сытый желудок склоняли парня на боковую.
— Горы то у нас есть, со всех сторон, где нет воды, но городов из камня я на своем веку не видала, да и рассказов таких я кроме как в сказках не слышала. А вода холодная, так это тебе на север Тефтонга нужно в долину вечной мерзлоты. Да только путь туда неблизкий, а тебе нужно отдохнуть и набраться сил. Я попрошу Гастода, чтобы он покамест за тобой присмотрел, а спать будешь в заброшенной мельнице, там давно никто не живет, да и жернова на работают. Но всяко лучше, чем ночевать под открытым небом.
Пока Комен думал над значением слова “ночёвка” старик вернулся из сарая и перед Варкой и Коменом с грохотом опустил на стол целую охапку разной одежды.
— Налетай! Это старое добро Когтара, отца Матеуса. Посмотрите-ка, вдруг что-то подойдёт.
Комен, стараясь скрыть усталость, стал разбирать кучу одежды и примерять подошедшую по размерам одежду, а Варка тем временем рассказала ему историю родителей Матеуса:
— Когтар и моя дочурка Весена поженились пятнадцать лет назад. И долго на ребёнка не решались. В то время племена с Игнфтонга повадились приходить через ущелье в Пике Гира. Всё что есть забирали, треклятые, хотя что у нас было-то. Мельница и та маленькая, еле на всех в деревне хлеба хватало, а одной лишь рыбой да крабьим мясом малыша не прокормишь. Однажды собрались силачи с деревни, да завалили весь проход этот, что в ущелье. Ох, такой тогда обвал случился, один там под камнепадом-то так и отправился к Версе. Зато эти ужасы прекратились и отбирать еду у нас перестали. Тогда, аккурат через год и Матик родился. Ох счастья было! Гастод тогда на симфоне играл, вся деревня плясала, да и мы с ним тогда…
— Кхе-кхм, ты заканчивай, заканчивай, — перебил Варку покрасневший дед.
— Ах да, ну и как Матику три года исполнилось захворала Весена, лекарств у нас не было никаких, а внешний мир закрыт либо горами, либо океаном. Тут то живи себе, наслаждайся, а покинуть деревню не так просто. Муженёк места себе не находил, лекарство хотел найти. Да только от чего? Фиалка и та не помогала… — Комен заметил как глаза старухи блестят от влаги.
— Решил тогда Когтар в Ласкерль идти, магов на помощь звать. А как выбраться то отсюда? Пошёл, значит, он, искать путь, о котором среди старых шахтёров ходили слухи. Мол есть в шахтах под горой Гира какой-то старый ход, а точнее сказать — сеть пещер что может путника провести сквозь гору. Только вот опасно это, карты то нет, а большая часть этих пещер затоплена. Да только храбрецом был сынок Гастода, он и на кабанов ходил и даже дрался в поединке с кем-то из Игнфтогцев, и победил. Пошел он в те пещеры и больше не вернулся. А Весена, девочка моя, продержалась еще с полгода и отошла к Версе. Сжалилась над её страданиями богиня смерти и забрала к себе. Ни я не помогла, ни Матик. Ах, как он старался маму вылечить. Такой маленький, а всё-всё понимал. Упражнялся с водичкой каждый день, да слишком поздно было…
— Кхм… Мда-а… — протянул Гастод и положил голову на руки. И Гастод и Варка молча стеклянными глазами смотрели куда-то вдаль. Комен же в это время пытался вдеть ногу в узкие штаны, что оказались ему слегка не по размеру и разрушил неловкое молчание своим громким падением на пол. Быстро поднявшись, он заметил, что дед и старушка с улыбкой смотрят на него:
— Вот так красавец! — произнесла Варка.
— Ах-ха-ха! — в двери стоял Матеус и согнувшись хохотал. — Глядите-ка! Морской волк и стиляга!
Короткая куртка из бурой кожи с высоким воротником и широкими плечами сильно контрастировала со светлыми тонкими облегающими штанами, но выбор был не велик. Комен покраснел и начал было снимать наряд, но старики уговорили парня оставить все как есть и пойти отдохнуть на мельницу. Парню это показалось удачной идеей, ведь мысли до сих пор не собирались воедино, и ему требовался крепкий сон.
Варка отправила Матеуса и здоровяка Пега прибраться в заброшенной мельнице и Матеус с энтузиазмом принял на себя шефство над Пегом и они удалились быстрым шагом. А тем временем Варка и Гастод хотели было провести Комену короткую экскурсию, но заметив, что парень зевает, её пришлось отложить.
****
Рядом с мельницей гость обнаружил Пега выносящего мешки с гнилой пшеницей наружу, и Матеуса орудующего двумя вениками за раз. Внутри в воздухе летала пыль, её было видно очень хорошо в тонких лучах света из маленького грязного окна. «Как дома, только вместо каменной крошки на полу мука» — пронеслось у Комена в голове. Воздух был спёртый и от отсыревшего угла, в котором лежала пшеница пахло гнилью. Пришелец прошелся до жернова проводя рукой по просевшим ссохшимся балкам, поддерживающим крышу. Слегка потер рукавом грязное стеклянное оконце.
— Вот! Гляди каки хоромы! У тебя даже стекло в окне есть, — с усмешкой прокомментировал дед, пришедший вместе с Коменом. Варка тем временем уже ушла по своим делам. — Но ты смотри, не разбей его, оно тут для дела! Чтоб с улицы ничего не залетало в муку!
— Стекло в деревенской мельнице? — Комен громко зевнул, и уже чувствовал, что вот-вот отрубится.
— Так, отряд, стройтесь и на выход! После обеда все вместе уберётесь. Пег, сынок, не трожь ты этот пенёк, он же балку держит. Всё пошли, пошли.
— Ну ла-адно, — пробасил Пеги бросив мешок с пшеницей там же где стоял и направился на выход.
— Давай, утопленник! Спи сладко! — пожелал Матеус и Комен остался один.
В углу у стены стояла деревянная кровать с чем-то вроде мешка, застилающего спальную поверхность. Стянув мягкую пыльную подстилку и улегшись прямо на доски Комен в мгновение, забылся долгожданным сном.
Во сне он видел себя со стороны в глубокой каменной пещере, рассматривающего отражение в зеркале изо льда. Лёд расползался от зеркала и спустя пару мгновений пещера превратилась в ледяной грот. Он увидел яркое голубое свечение под ногами, вдруг окутавшее окружающее пространство. Ледяной пол раскололся, и парень упал в пустоту вместе с осколками.
****
Глубокой ночью в маленькой деревушке у подножия горы Гира раздался оглушительный крик. Многие проснувшись высунулись посмотреть что произошло, в том числе и старик Гастод. Когда дед доковылял до источника звука там уже шла необычная для деревни суета. Несколько мужчин таскали ведрами воду из залива, среди них был и здоровяк Пег. Поодаль, на ступенях ведущих к мельнице, в одних штанах, измазанный в саже, сидел Комен. Закрыв лицо ладонями он нервно покачивался на ступеньке. Сердце Гастода ёкнуло: