— Тебе, кажется, нужна помощь. Я начальник заставы. Расскажи, что ты натворил?
— Я натворил? — откашливаясь рычал пленник. — Я говорил правду!
— Так ты из фанатиков? Твоими единомышленниками увешаны все столбы от Виндэйла до Ореола. На твоём месте я бы не кричал об этом на каждом углу.
— А я бы на твоём месте заканчивал этот цирк поскорее, пока я не замерз и концы не отбросил!
— Выглядишь ты и правда не очень. Тебе нужно согреться.
— Сначала залили водой всё с ног до головы, теперь предлагаешь согреться? Ещё и в солому посадили, только мокрую! Это такая насмешка, да? Вам отец поручил надо мной издеваться?
— Парень, я ведь хочу тебе помочь. И зла тебе не желаю. Поэтому прошу услугу за услугу.
Собеседник потупил взгляд и уже спокойнее спросил:
— Услугу? Какую?
— Ты дашь мне повод тебя помиловать. А я начну карьеру без кровопролития.
— Кровопролития?! Это ещё одна дурацкая шутка?! — от волнения пленник раскашлялся. — Вы не отвезёте меня отцу?
— А кто твой отец? Я не знаю никого в Ореоле.
— Мой отец лорд Хейдина! И не делай вид, что не знаешь меня.
— Хм. Бургомистр что-ли? Города такого я на карте Евстрая не припомню.
— С меня хватит этого цирка! — Завопил пленник и стал дёргаться, тщетно пытаясь сбросить кандалы. — Я сожгу вас всех. И передайте отцу, что он потеряет солдат из-за этой идиотской шутки!
В конюшню на шум влетел охранник Сайлас, лейтенант Сурво и ещё один солдат:
— Сайлас, конья твоя голова, зачем ты впустил его одного? — послышалось у входа.
Лейтенант с ходу, не глядя на капитана, подбежал к арестованному и вырубил его прицельным ударом кулака в висок.
— Сурво, объясните… — начал было начальник гарнизона, но лейтенант с разворота мощной оплеухой огрел Уоррена, чем выбил из-под его ног землю.
— Горлих, Сайлас, чтобы никто не зашёл сюда в ближайший цикл. Отвечаете головой. И принесите ещё одни кандалы. Выполнять.
Солдаты ответили хором:
— Так точно, товарищ майор! — и спешно удалились.
— Что за… — успел произнести Уоррен, перед тем как поймал лицом ещё одну оплеуху.
— Слушай сюда, щенок бюрократа, — схватив парня за подбородок процедил Сурво. — Ради твоего назначения проклятый комиссариат инициировал проверку и нарисовал на меня компромат. Но я же добрый, согласился принять этот беспредел как должное. И понижение в звании. И твой непробиваемый инфантилизм. И даже надменное отношение. Но ты пошёл дальше! Прочитал в моём досье об отце? Что ещё ты прочитал, а? Отвечай?!
— Что Вы себе позволяете, лейтенант? — простонал Уоррен.
— А я тебе отвечу, что ещё там было. Ни слова правды. Ни слова о моей настоящей службе! Ни слова, что я годами, потом и кровью шёл к званию майора. Но всё закончилось, когда какому-то шакалу из столицы захотелось пристроить своего щенка на годик, чтобы ни у кого не возникло вопросов. Как удобно, не находишь?!
— Я не понимаю, о чем вы!
— Конечно. Куда тебе. Ты никчёмный. Я присматривался к тебе три дня, но ты только и делал что сидел в башне. Да о чём с тобой можно говорить, ты даже копьё держать не умеешь.
Из-за спины Сурво появился лейтенант Горлих. Они наскоро заковали Уоррена, привязали его в загоне напротив первого бедолаги и собрались уходить.
— Лейтенант, это преступление. Вы не можете так поступить! Это трибунал!
— Посидишь здесь цикл, а может и парочку. Пока не поймёшь, кто здесь действительно главный, будешь коротать время не в моей башне, а в лошадином дерьме, — с ухмылкой сказал Сурво. Наклонившись к самому уху лежащего парня, он прошептал:
— И да, запоминай. Теперь для тебя я — майор Сурво.
****
Уоррен стеклянными глазами смотрел в никуда сидя с поджатыми ногами прямо в луже. Его сокамерник очнулся с протяжным стоном:
— Версовы вояки, что же вы творите?! — увидев рядом с собой кислое лицо капитана парень сначала замер, а потом залился хриплым смехом. Солдаты, стоящие у входа, поддержали его. Уоррену казалось, что над ним смеются даже кони и он пустил скупую слезу. От этой нелепой картины сокамерник рассмеялся ещё сильней. — А-ха-ха! Ты чего, начальник? Курорт оказался не под стать вашей аристократичной персоне? А-ха-ха!
— Заткнись…
— Да ты не плачь, погода подкачала, зато какой сервис! Скоро принесут основные блюда, закачаешься! Здесь и цыплёнок в мраморе, и свинина в водорослевом соусе. А на десерт изысканные кусочки соломы в посыпке из мокрого песка! — парень поднял с земли горсть сена и бросил в сторону Уоррена. Со стороны входа снова раздалось ржание солдат. К загону, где сидел бедолага в рубахе, подошёл Горлих и бросил ему кусок хлеба.
— Держи, шут, заработал. Мраморный цыплёнок, во даёт!
— Хах, — с тоской посмотрев на краюшку и поколебавшись взял её и стал грызть. — А тебя как звать то, начальник?
— Уоррен, — молодой капитан все так же смотрел в пол.
— Ну что, Уоррен, теперь мы с тобой на одной стороне. Но, помнишь, ты просил меня об услуге? У меня есть одна идея.
— Да?! — горечь улетучилась с лица паренька заменив себя надеждой.
— Ага! Ты потерял, лови, — пленник дотянулся носком до трубки и одним ловким движением отправил её в полет в стойло напротив. — Согрейся, дружище, ночи у вас, конечно, теплом не балуют.
— Эх… — Уоррен ногой подтянул трубку поближе, достал из грудного кармана свернутый листочек с табаком. Стряхнув влажный пепел, он забил трубку и протяжно завыл. — Сол, за что мне всё это…
— Что, капитан, огоньку не хватает? Глядя на твоё озабоченное лицо, я прям поверил в происходящее. Но сказать честно, отец так много раз уже пытался выбить из меня дурь, что даже неделя в хлеву на севере Тефтонга не заставит меня передумать. Ну так что, услуга за услугу?
— Чего ты хочешь?
— Всё просто, я тебе огонёк в трубке организую, а ты мне расскажешь, где мы, и кто всё это подстроил?
— Мы находимся вблизи Ореола, самого удалённого города от столицы. Мой отец подстроил моё продвижение по службе, но как видишь, не прошло и декады, как я оказался под одной крышей с двумя моими же лошадьми и тобой, недоносок. А теперь дай мне уже закурить, меня знобит.
— Ох, какой же ты слабак, начальник! Не интересен мне твой отец, ты лучше расскажи, что знаешь о моём?
— Ты безумен, и, кажется, даже не догадываешься об этом. Ничего я о тебе не знаю.
— Ха-ха-ха, — отрывисто посмеялся сокамерник Уоррена. — У тебя такое отвращение на лице, что я тебе охотно верю. И за артистичность выполню своё обещание. Только не забывай, мешок табака убивает лошадь. А они, вроде как, животные благородные.
Уоррен почувствовал тепло в той руке, где держал трубку. Тонкая струйка дыма извиваясь ужом поднималась от тлеющего табака:
— Твою же мать! — тихо прошептал он в растерянности. — Еретическая магия…
— Хах, отец не жалел денег для моего обучения. Когда я был ещё в животе матери вызвал магов из Ласкерля, чтоб те провели ритуал подготовки. Я хорош в обращении с огнём, этого не отнять!
Молодой капитан с открытым ртом таращился на тлеющий табак.
— Вижу ты удивлён, — продолжал сокамерник. — Но ты же знаешь, что я — лорд. Честно сказать, твоего товарища с красной татуировкой на шее мои умения не так впечатлили.
— Ты показывал это Сурво? Солов идиот!
— А ты думал кто поджог повозку? Я! Эти вояки мне не поверили. Но могу поклясться, они меня боятся. Иначе зачем было поливать водой конюшню?
— Это я приказал. Но о тебе не было и речи.
— Значит этот твой Сурво ещё тупее чем я думал, х-ха!
Капитан встал из лужи, выжал мокрое пятно на пятой точке и зашагал по загону насколько это позволяла цепь на кандалах.
— Или умнее… Я боюсь представить, что старый пёс придумал для тебя, но уверяю, ничем хорошим твоя выходка не сулит. Сурво думает я читал его досье, что мне подсунули здесь. Но я озаботился копиями на каждого подчиненного еще в столице. У отца хорошие связи, и я нашел его подлинное досье, со всей подноготной. Сурво двадцать лет служил в разведке, в группе специального назначения при верховном главнокомандующем. Он шпионил, убивал, предавал. Но с приходом нового канцлера старого пса командировали сюда, с глаз долой.