— Хорошо, малыш, — старик погладил внука по голове. — Нам нужно проведать могилку твоего прадеда.
****
Дед проводил ребят в ивовую рощу, что росла в лесу за новым домом альбоса. Брусничного цвета листва создавала вокруг розоватую дымку. Тонкая протоптанная тропка вела в глубь рощи к иве великану. Опавшие листья лежали аккуратными кучками по краям тропинки. В тени свисающих лоз самого крупного дерева стоял высокий обтёсанный камень с высеченными на нем именем: «Преоритан Раф Соргет Неглеген — искусный маг, строгий отец, справедливый учитель». Рядом с камнем на небольшом уступе между кустами белых роз стоял маленький плетеный стол. В центре стола стояла небольшая миска с дождевой водой.
— Это могила прадеда Матеуса по линии матери — наше место силы. Когда кому-то нужно подумать или побыть в одиночестве, он обычно приходит сюда. Но также здесь проводится ритуал определения.
— Деда, он что, будет определяться в таком возрасте? — спросил Матеус.
— Что значит ритуал определения? — перебил его Комен.
— Да, — дед кивнул Матеусу. — Ритуал очень простой. Его проходят дети по достижению десяти лет, чтобы определиться насколько они предрасположены к магии и к какому из элементов отдают предпочтение. Обычно, узнав о своих возможностях что-то новое, человек обретает свежие цели, стремление, а иногда и смысл жизни. Я бы хотел помочь как-то иначе, но боюсь, что кроме тебя самого никто не сможет погрузиться в пучину твоих воспоминаний.
— Я не знаю, что нужно делать, вдруг, я что-то испорчу? — неуверенно пролепетал альбос.
— Всё очень просто. Перед тобой миска с водой, — Гастод пододвинул миску к краю стола, поближе к Комену. Матеус встал на пенек поодаль и скрестив руки с интересом наблюдал. Наклонившись, дед поднял горсть листьев и земли, раскидал их по столу, — а это уже земля. Закрой глаза, постой, попробуй почувствовать, что находится вокруг тебя. Дай энергии, что спит внутри течь сквозь тело и голову. Сосредоточься.
Комен зажмурился. Выставив руки перед собой, он сморщил лоб и стоял так пока дед не посоветовал расслабиться.
— Я ничего не вижу, — констатировал пришелец спустя минуту.
— Потерпи. Ты должен видеть легкое свечение. Попробуй сконцентрироваться на месте, где находится вода, это проще всего. Почувствуй энергию что таится в миске с водой. Это не просто, но у тебя всё получится! — подбадривал старик.
— Ничего! Закрывая глаза, я вижу только темноту, — спустя ещё минуту сказал расстроенный Комен. — Как можно видеть с закрытыми глазами?
Старик взглянул на Матеуса, но тот лишь пожал плечами. Тогда старик подобрал с земли подсохший лист, положил его перед Коменом и потерев ладони дотронулся до листа кончиком пальца. Листок начал тлеть и загорелся. Прежде чем он потух дед с надеждой спросил ещё раз:
— Ну?! Сейчас-то видишь?
— Неа…
— Хм… На моей памяти это ни у кого не вызывало затруднений, — дед почесывал острую бородку. — Ладно, тогда продолжим. Матик, дай-ка мне гем.
— Держи! — маленький маг с радостью вложил в руку деда голубой самоцвет.
Гастод стал медленно водить драгоценным камнем перед лицом альбоса.
— Видишь голубое пятно?
— Нет.
Тогда дед тряхнул рукой и превратил один голубой камень в восемь синих.
— А теперь что-нибудь видишь?
— Ничего, — хмуро повторил Комен.
— Интересно… А мне кажется, что ты лукавишь, парень! — с усмешкой заявил старик.
— Я вам клянусь! Я не вижу ничего кроме темноты! — жалобно заныл альбос.
— Вытяни-ка руку.
Комен выставил правую руку вперед. Гастод снова тряхнул ладонью, и вложил в руку пришельца голубой гем. Старик сжал кисть Комена в кулак и придерживая его самодовольно щурился на парня.
— Теперь то ты можешь чувствовать энергию!
По руке альбоса потекло тепло, приятно покалывая и распространяясь по всему телу. Но Комен не мог сосредоточиться на удовольствии. Кисть, в которой лежал гем обжигало холодом так, что спустя несколько секунд рука почти онемела.
— Я что-то чувствую! — воскликнул парень. — Да! Холодно!
Дед ухмыльнулся, но попытавшись разжать руку Комена вдруг заметил, что она слегка посинела:
— Всё, всё, отпускай! Слышишь, парень? Не дури! — с новой силой он попытался разжать пальцы.
— Я ничего не делаю! Не могу разогнуть пальцы! Ай, холодно! — парня прошиб озноб, он рефлекторно замахал кулаком заехав Гастоду в бороду и опрокинул стол.
— Кхе, не дергайся ты! Матеус, помоги! — крикнул дед. Молодой маг подбежал к столу и вылил воду из миски на руку бедному Комену. Обволакивая кисть, вода замерзла. На руке образовался нарост изо льда и толстая сосулька.
— Грей воду, Мат, сосредоточься на её внутренней энергии!
— Я пытаюсь, но она все равно стынет! — Гастод с Матеусом обеими руками держали обросший ледышками кулак Комена и, казалось, скрипят зубами от напряжения.
— Руку не чувствую! А-а-а! — уже орал Комен.
— Терпи, парень, мы стараемся! — огрызнулся Дед.
Спустя несколько секунд совместного пыхтения Комен почувствовал в онемевшей ладони лёгкое покалывание. Лёд вдруг треснул и альбос, уставившись на пустую ладонь, обессилев осел на землю. Дед, будучи не в силах успокоиться, но не желая научить Матеуса плохому, ругался выдуманной на ходу бранью:
— Аромянский мундир! Что ты устроил?! Где гем? Ты съел его что ли? Бериллийский двурог!
Гастод осмотрел траву под ногами, но так и не нашёл куда исчез самоцвет.
— Простите, я не знаю, куда он делся! Простите пожалуйста! — жалобно процедил Комен вытирая левой рукой слезу, проступившую не то от боли физической, не то от переполняющих эмоций.
— Тьфу, — потрясённый произошедшим дед поднял с земли трость, что до ритуала опиралась на стол. Потирая место ушиба и бормоча под нос проклятия присел на камень. «Пустой…» расслышал Комен.
— Простите! Из-за меня всё идет не так, — сказал Комен сидя на траве растирая холодную мокрую ладонь.
— Деда, я такого еще никогда не видел! — Матеус выпучив глаза прыгал на одном месте.
— Верса милосердная. Такого я, признаюсь, не ожидал, — сказал Гастод игнорируя жалобный взгляд бледнолицего. — Я видел подобное, еще в юности, когда жил далеко отсюда. Видел детей, не способных пользоваться энергией. Абсолютно. Бедные и брошенные. От них отказывались родители, потому что те безостановочно поглощали энергию, разрушали энергетический баланс вокруг себя. Рядом с таким человеком жить в нашем мире невероятно тяжело. Но помимо того, что бедолаги не могли управлять энергией, у них была ещё одна особенность. Абсолютная невосприимчивость к магии.
— Невосприимчивость? — подняв бровь переспросил Матеус. Комен слушал склоня голову.
— Тут то и начинается странность. Ты, Мат, говорил, что лечил Комена. А сейчас и я убедился, что парень восприимчив, когда грел его руку изнутри, — дед встал и начал мерно шагать по поляне вокруг ивы. — А значит, Комен, ты не совсем «Пустой». Пока ты не дотронулся до гема и не стал впитывать его энергию всё было впорядке. Никаких разрушений… Не считая сгоревшего сарая.
Старик улыбнулся, глядя в след тропинке ведущей из рощи.
— Так кто же ты такой, мой мальчик?
— Обычный альбос, — Комен пожал плечами.
— Альбос… — протянул Матеус.
— Хех, интересно. А мы с Матеусом, по-твоему, кто? — с озорцой спросил дед.
— Вы — Элларийцы! — воодушевленно ответил Комен. — Мы мало о вас знаем, но вот уже лет десять существует гильдия, изучающая ваш мир, хотя мало кто верил в существование Элларии. Да и я, честно говоря, тоже не верил ведьме.
Глаза альбоса расширились и, моментально вскочив с мокрой травы, он на радостях принялся обнимать деда и мальчика.
— Я вспомнил! Сол меня разорви, ну хоть что-то вспомнил! — прыгая от счастья кричал Комен. — Мой родной город Чакр! Я жил в Ионии, внутри шара, а вы живете снаружи, всё просто!
Дед переглянулся с Матеусом следя за прыжками Комена. Мат сиял от счастья и улыбался во все неполных тридцать два зуба и обнял альбоса. Пришелец радовался частичному восстановлению памяти, а мальчик искренне радовался за друга.