Резко поднявшись, Найра стала тормошить его и что-то говорить, но в ушах звенело. Он не разобрал ни слова. Первые отголоски всплеска уже доходили до острова, вибрация ощущалась кожей. Спустя десяток глубоких вдохов Комен пришёл в себя. Найра сидела рядом, уткнувшись в его плечо и периодически всхлипывала.
— Уважаемые послушники, воля Ион Сола для нас закон, время не ждёт! — Поторапливала главная учёная, оглядываясь на аристократов. Те хмуро смотрели в небо, ёрзая на позолоченных стульях. Властители города Чакр пытались напустить на себя важный вид, но с каждым раскатом грома их и без того бледные лица становились одного цвета с белоснежными ирбисами, вышитыми на парадных камзолах.
Воины один за другим вывели из толпы Каса и ещё пятерых претендентов. Аркониана, поспешно благословив каждого в отдельности, отправила девятерых паломников к извилистому пути.
— В этот раз великому кристаллу может потребоваться больше энергии! Но велик шанс его божественного снисхождения к смельчакам!
— Треклятая ведьма, — шептал про себя Комен. Лицо Арконианы, мрачнело с каждой минутой. Погода портилась, на макушку Найре упала пузатая капля дождя. Комен смахнул её, прижав девушку к груди. Глядя, как старый приятель вместе с паломниками поднимаюется по огромной каменной лестнице, Комен выхватил взгляд друга, но не выдержал и со стыдом опустил голову.
Вскоре живые энергетические сосуды скрылись в тумане, но ожидаемый всплеск так и не наступал. Вдалеке гремели раскаты грома, земля под ногами покрывалась мелкими трещинами, и каждый, кто стоял сейчас на камне, ощущал нарастающие пульсации. Спустя ещё некоторое время глазам зевак, находящимся ближе всего к изгороди, предстали маленькие воронки на бушующем море.
Найра подрагивая от холода тихо всхлипывала и прижималась к Комену, её длинная коса то и дело подрагивала на груди. Друзья стеклянным взглядом провожали Каса, хотя тот уже давно скрылся в густом тумане. Для многих на этой площади, ритуал казался чем-то неизведанным и притягивающим. Те, кто был моложе двадцати лет, родились уже после всплеска. Для них Ион Сол был не более чем смешной стекляшкой, нежели ужасающим божеством. Несколько часов назад друзья с трепетом обсуждали предстоящее, волновались как перед первым экзаменом, но текущее потрясение оказалось несравнимо ни с чем. Никто не собирался уходить по собственному желанию, так же как не собирался терять друзей. Но ощущение: «Это просто не может произойти со мной» подталкивали на злополучную площадку для отбора претендентов.
Не начавшись, ритуал казался щекочущей нервы весёлой игрой, а теперь хотелось бежать, спрятаться и не высовываться, пока ветер гром не стихнет. Комен хотел было что-то сказать, но уже в который раз молча проглатывал горький ком в горле.
Поднялся сильный ветер, море неистово бушевало, а на горизонте виднелось несколько нестройных торнадо. Уйти в укрытие не позволяла совесть. Никто из толпы так и тронулся с места. Альбосы стояли как заворожённые, уставившись в небо и ожидая неминуемое.
Найра дрожащим голосом спросила:
— Мы его больше никогда не увидим?
— Ещё увидим, он сильный. Были те, кто выживал… — Комен не смел поднять глаза. Знал, что врёт сам себе. За сотни лет, если верить слухам, после ритуала остались в живых лишь трое Альбосов. Двоих из них потом уличили в трусливом побеге с платформы вознесения. Жалкие трусы бросили своих братьев и спрыгнули в воду, пока летающая платформа не вознеслась к Солу.
«Может, оно того и стоило…» — подумал Комен, оглядываясь по сторонам.
— Почему так долго… — простонал маленький мальчик, сидящий на шее у отца, неподалёку.
Аркониана подозвала к себе одного из воинов и дала указания, которые из-за надвигающегося грома расслышал только послушник. Спустя считаные мгновения к ней подбежали другие послушники и доложили что-то очень неприятное. Судя по жестикуляции и доносящимся отрывкам фраз, старшая служительница Ион Сола, глава гильдии учёных, одна из самых красивых и желанных женщин Ионии ругалась отборными матом, многие из которых не знал никто кроме неё. Махнув на толпу и выкрикнув приказ, стараясь перекричать гром и ветер, женщина отослала десяток послушников обратно в толпу. Срываясь на крик, прогнала пузанов аристократов, вжавшихся в стулья.
Мокрые волосы липли к очкам. Аркониана нервным движением спустила их на шею, открыв публике большие карие глаза. Она вернулась на трибуну и, пытаясь перекричать свист ураганного ветра, вещала в поредевшую толпу:
— Нас предали! Альбосы острова Евстрай не отправили ни одного паломника! Это вопиющее нарушение «Великого Тройного Союза»! Станьте героями, не дайте своим близким погибнуть, нам нужны ещё минимум семеро добровольцев, иначе всех нас ждёт кара Ион Сола!
Комен оглянулся по сторонам. В толпе заметно прибавилось послушников. Чей-то мужской голос неподалёку надрывно кричал:
— Я н-не могу, у м-меня ребёнок!
Мужчины ругались, девушки рыдали, кто от страха, кого просто захлёстывали эмоции. Земля под ногами дрожала всё сильнее, где-то внизу волны разбивались о скалы, а ветер разносил капли повсюду, орошая зрителей священного ритуала.
— Быстрее! Этих двух, и вон того, что с девчонкой, — прозвучал приказ в нескольких метрах. — Женщин отводите, чтобы не мешались, у нас мало времени! Выполнять!
— Уважаемые граждане, сохраняйте спокойствие! Чтобы не случилось катастрофы, нам нужны ещё претенденты! Прошу проявить сознательность! — кричала Аркониана, не жалея глотки.
Комена резко выдернули из объятий Найры. Она хотела дёрнуться вслед, но вспомнила, чем это закончилось в первый раз и закрыв лицо руками опустилась на колени:
— Комен…
— Я сам пойду, отпустите, — рыкнул он. — Найра, позаботься о маме!
Ответ уже невозможно было разобрать в мешанине звуков. Шестеро «избранных» поднимались на злополучную сцену, а из толпы уже вели последнего бедолагу и без проволо́чек провожали к лестнице. Лестница ведущая наверх разваливалась на глазах. Вниз то и дело летели небольшие камни и пыль. Комен, прикрывая голову от осколков, нехотя делал шаг за шагом.
— Х-хоть бы всё это было не напрасно, — послышался голос сзади. — Совет старейшин об-беспечивает большие выплаты семьям г-героев.
— Тьфу! Как бы не так! — проворчал Комен. Его блаженная мать, потеряв мужа, изменилась до неузнаваемости. А вместе с тем потеряла и всякий интерес к материальным ценностям.
Комен никогда не винил её. Злость всегда растворялась в любви к матери без остатка, но сейчас он жалел. Жалел и о том, что он не успел оставить потомство, или хотя бы завести долгие отношения с женщиной. Хотя бы полюбить.
Он шёл, то глядя вниз, пытаясь в толпе найти Найру, то рассматривал ущелье, пытаясь определить, где находится его дом и как теперь будет жить мать. Всё думал: «Почему так рано?» — шаг за шагом ноги напрягались всё сильнее.
— В с-самых старых документах говориться, что Иония пережила уже ш-шестнадцать перерождений к-к-кристалла, — позади Комена снова послышался голос, заикающийся от страха. — Если верить этим з-записям, всплески с каждым разом учащались! Последний случился всего двадцать лет назад, тогда как предыдущий промежуток составлял целых д-двадцать пять! По триста полных циклов в тридцать часов.
Витком ниже раздался звонкий шлепок:
— Заткнись, урод!
Гнусавый голос показался Комену знакомым, но альбос не придал этому большого значения.
Вскоре семёрка паломников добралась до пологой части тропы. Комен обнаружил, что стоит на огромной каменной платформе и смог наконец рассмотреть каждого брата по несчастью.
— Это и есть п-платформа вознесения? Видимо, предыдущая уже улетела, — заикался мужчина, что держал сына во время церемонии. Это он развлекал всех во время восхождения интересными фактами.