— Сочувствую, — вставила Кадисса в образовавшуюся паузу.
— Не стоит, я не знал его. — бодро ответил собеседник. — Зато нашёл там кое-что поинтересней.
— И?
— Пророчество древних, хе-хе! О том, что лишь дитя двух миров может сохранить мир.
— Двух миров? — недоверчиво переспросила Кадисса. Опасаясь, что разговор могут подслушать, она стала шептать: — Какой мир? Надвигается война?
— Сложно сказать. Может быть. А может, что-то посерьёзней. Знаю одно, и я это чувствую — Эллария в опасности, — Гаррек тоже перешёл на шёпот, но частое дыхание выдавало возбуждение. — Но ты только вдумайся в пророчество! Всё указывает на то, что дитя — это я!
— С чего ты взял?
— Мой отец — белый волк Ильфтонга, а мать — голубая волчица Игнфтонга. Я сын льда и пламени, дитя двух миров! Только я чувствую энергию Элларии каждым волоском на шерстяной спине! Ну, и сестра, если жива ещё…
— Получается, что ты не один такой, а? Конкуренции не боишься, сын льда и пламени?
— Ох, девушки! Всё вы сводите к борбе!
— Только если на кону жизни близких… — прошептала Кадисса, но затем, уже громче, спросила: — Так твоя мать — голубая волчица? Серьёзно?
— Ага. Она не всегда была такой. Раньше была человеком, как я, но… кровь рано или поздно берёт своё.
— То есть, ты хочешь сказать, что твоя мать — разумная голубошёрстная волчица? И ты клянёшься, что не бредишь?
— Клянусь.
— Как давно ты её видел?
— Ещё до путешествия на Ильфтонг. Вернувшись назад, я хотел рассказать ей о могиле отца и пошёл к стае. Меня сторонятся, ведь я не такой, как они, но хотя бы не прогоняют дубинками… Впрочем, надолго там оставаться нужды не было. Мать погибла.
— Как?! — воскликнула разведчица и прокусила губу.
— Пошла к людям с просьбой, но была убита.
— Кем…? — спросила, сдерживая стон.
— Откуда я знаю?! Волки не умеют разговаривать, в отличие от матери! — выпалил Гаррек.
В воздухе повисла тишина.
Стемнело. Кадисса, закутавшись в сухие тряпки, принесённые картавым, легла на спину и долго смотрела в потолок, слушая, как капли срываются вниз. Одна за одной. Они больше не вызывали раздражения.
Теперь и она ощутила, что чувствуют звери, когда в них формируются самоцветы. В сердце засел камень. Тяжёлый, холодный, с острыми краями, он впивался в сердце. Как будто мало было боли.
Закрыв рукой глаз, она повернула голову к дыре и дрожащим голосом сказала:
— Гаррек? Ты слышишь?
— Да, — охрипшим голосом ответил тот.
— Это я убила волчицу. Тем самым кинжалом.
Больше он не отвечал.
Следующая ночь выдалась спокойной. Разложив одну тряпку в качестве кровати, а второй, побольше, заткнула дыру, Кадисса улеглась на спину. Плечи ещё не зажили и на боку спать было слишком больно. Но куда больнее оказался противный камень на душе. Она убила волчицу ради безопасности клана, и, если понадобилось, то сделала бы это ещё раз. Откуда тогда эта тяжесть? Откуда чувство вины?!
Промучавшись почти до рассвета, Кадисса поменяла ветошь в дыре и, наконец-то, провалилась в долгожданный сон.
Наутро стражники привели ещё троих задержанных и, как только те оказались надёжно заперты, в темницу спустилась знакомая парочка: здоровяк и коротышка.
Пытали новеньких по очереди.
Между криками боли и мольбами о пощаде удалось разобрать обрывки фраз. Кадисса поняла две вещи: узники — бывшие стражи ворот и что они упустили кого-то очень важного. Наверняка Нед и Искол проскочили перед носом у дозорных. Настроение испортилось мгновенно. Хотя какое уж тут настроение. Выпила в канун благоденствия Эми, а голова уже который день болит у Кадиссы. Надо бы навестить де Фенис и задать парочку наводящих вопросов. К примеру: сколько граней у достояния династии?
Крики стихли, очередная пытка завершилась, и парочка тюремщиков вышла в коридор. Заперев потерявшего сознание бедолагу, здоровяк поинтересовался у напарника:
— Куда пропал картавый?
— Всё, нет больше у нас помощника. Нашли вчера в игнийском районе со вспоротым животом.
— Кости Версы! Кто ж его так?
— Никто ничего не видел и не знает. А стражники не хотят иметь дела в той части города.
— Что-то участились беспорядки в последнее время…
Не успел здоровяк закончить, как с лестницы послышались грузные шаги и звон металла. Через пару вдохов в коридор вышли самые высокие титаны, которых видела Кадисса. Их доспехи отливались красно-золотыми узорами и казались куда массивнее тех, в которых были титаны на празднике. За гигантами быстрым шагом спускался Аитхен Белоснежный в капюшоне и тёмном плаще. Вероятно, король хотел скрыть свой поход в темницу, но немного не угадал с нарядом. Расшитый красными узорами плащ, с крупным гербом на спине, в виде Фолио с расходящимися лучами света, не очень-то помогал слиться с толпой. Что уж говорить о сопровождающих титанах.
— Д-да зд-дравствует Его В-величество! — сбивчиво приветствовали короля мастера пыток.
— Почему так темно?! — морщась, крутил головой Аитхен. — Кто здесь главный?
— Я, — тихо, опустив голову, ответил коротышка. — Чего изволите, Ваше Величество?
— У меня мало времени. Отведи меня к игнийке.
— Так вот же она, — ткнул пальцем тюремщик.
Кадисса, не вставая, с интересом изучала столь чуждого темнице гостя. Тот подошёл к камере, всматриваясь внутрь и, в ожидании, поднял руку. Один из титанов без промедлений вложил в неё незажжёный факел. Как только рукоять коснулась ладони короля, пропитанная маслом ветошь, обмотанная вокруг поленца, занялась пламенем. Аитхен аккуратно раскрыл ладонь, а факел так и остался висеть в воздухе, лишь изредка подёргиваясь в искусно созданном воздушном вихре.
Увидев Кадиссу, король в удивлении поднял брови. Издав тихий стон, тот процедил:
— Освободите её, сейчас же, идиоты! И укройте чем-нибудь!
Здоровяк сделал серьёзную мину и, метнувшись в пыточную, принёс ещё ветоши. Открыв камеру Кадиссы, он бережно накинул на плечи девушки грязную ткань и с глупой улыбкой посмотрел на Аитхена. Тот махнул рукой, и факел подлетел к игнийке. Она ощутила тепло огня и лёгкое дуновение ветра.
В дорого́й одежде игнийка не разбиралась, но впалые глазницы со злыми рыскающими глазами и осунувшееся, исхудавшее лицо, выдавало смертельную усталость. Как он ещё на ногах держится, бедолага. На веках виднелись трещинки в слоях матовой косметики и румян, поддерживающих естественный цвет лица.
Кадисса рассматривала короля, а тот не мог оторвать взгляда от корки запёкшейся крови на веке здорового глаза.
— Да осветит Фолио наши пути… Позови мага воды, а лучше двух. И лекарей. Этих шарлатанов зови сразу всех, — обернувшись к титану, сказал Аитхен. — Как тебя зовут?
— Ка ди Ша, — прошипела разведчица.
— Даже так. Застывшее пламя. У твоих родителей прекрасный вкус и чувство юмора, — король ехидно улыбнулся и протянул руку, но, через миг отдёрнул её и приложил кулак к сердцу. — Кадисса, стало быть. Чарракш нагор, Кадисса.
Та ничего не ответила.
— Произошло недоразумение, тебя схватили по ошибке. Но ты, должно быть, уже поняла, что случилось нечто неординарное. Прошу простить моим людям излишнее усердие.
Кадисса лишь хмыкнула.
— Понимаю. Уверяю, тебе окажут поистине королевское лечение. Новый глаз, конечно, не обещаю, — Аитхен с сожалением посмотрел на повязку. — Но старый приведём в порядок, а от ожогов не останется и следа.
— Что вам нужно? — как можно увереннее спросила Кадисса.
— Невероятная проницательность, — ухмыльнулся король, присел на корточки возле игнийки и прошептал. — Скажем так: мне доложили, что ты ищёшь парочку скрытных ребят. Зачем?
— Месть, — выдала тайну Кадисса.
— Месть? Очень интересно. Они кое-что украли у меня. И, раз у нас одна цель, видит Фолио, я буду последним дураком, если не попрошу помощи.
Разведчица поколебалась. Это может поставить под угрозу миссию, но если удастся получить расположение короля… Аитхен точно знает что-то о всплеске. Сто́ит рискнуть.