— А что с ней?! Я могу помочь! — выпалил Матеус и рванул к девушке.
Увидев опухшую ногу, он сказал, что всё исправит. Первым делом достал из телеги бурдюк с водой и принялся колдовать над опухшей стопой, строя напряжённые гримасы. Комена взяла оторопь:
— Вот же вода! Почему ты не использовал её против зверюги?!
— И что я мог сделать с глотком воды? Кинуть в дробильщика снежок?!
— В кувшине было много браги! — Комен отходил от шока и почти срывался на крик.
— Вот именно, что браги! Я не знаю как на неё повлиять. Да и сейчас, видишь? У меня не получается сделать облако!
— Почему? — поднял бровь Комен.
В разговор вступила Мия. Успокаивающим голосом она объяснила:
— Из-за нас, господин Комен. Мы высосали всю энергию вокруг.
Матеус резко вдохнул:
— Это была пустота? Всамделишная?!
— Да, — протянула Мия. — Этот запах я не забуду никогда…
— Жуть какая! Я так испугался, когда увидел ту жуткую дыру. Но она помогла нам победить! — радовался юный маг.
— Возможно, она и привлекла дробильщика…
— В каком смысле? — поинтересовался Комен.
— Звери — дети Элларии не только в переносном смысле, — ответила Мия, потирая голень. — Они обладают частичкой энергии, именно она приходит к нам в виде гемов. А раз пустота впитывает энергию вокруг, то тянет энергию и из ближайших зверей. Притягивает их сущность. Наверняка дробильщик спал где-то в пролеске.
— А куда она уходит?! — воскликнул Матеус.
Мия лишь пожала плечами и указала пальцем куда-то вниз, в землю.
— Зараза… — процедил Комен. — Мат, нужно найти Ветерка. После того, что мы устроили, здесь нельзя оставаться.
Когда юный маг нашёл мирно жующего траву Ветерка в паре сотен шагов, Комен успел собрать в телегу лишь малую часть поклажи, вывалившейся из сумки. Даже в свете Версы, искать ночью в траве ошмётки мяса оказалось весьма непростой задачей. Сделать факел быстро не удалось. Иней растаял и намочил хворост. Искать новый альбос не решился, ему всё время казалось, что из пролеска кто-то наблюдает.
Комен не хотел больше ни вдоха находиться в этом месте и, скинув тушку дробильщика с копья, с лёгким сердцем скомандовал отъезд. Путешественники медленно отправились вдоль дороги, наблюдая, как на месте тушки опасного зверя фонтаном разливается золотое свечение.
— Как красиво! Тебе бы точно понравилось, Мия! — всплеснул руками Матеус.
Комен промолчал, задумчиво рассматривая вновь погасшую печать на руке.
Всю ночь он похлопывал рокогола по бокам, чтобы тот ускорился. За каждым деревом мерещились красные глаза, в каждом кусте чудилось подозрительное движение, но Ветерок и не думал торопиться. Он медленно переставлял массивные ноги, то и дело пуская «ветры». Комен, заткнув нос, ругался и строил незатейливые предположения, почему же бывший владелец назвал косматого питомца именно так.
Матеус же, в защиту Ветерка сказал, что все рогоколы плохо видят в темноте, да к тому же весьма пугливы. Мия согласилась с юным магом, подтвердив, что и сама — слепая трусиха. Комен решил, что она просто не поняла о чём речь.
Под утро, проведя в дороге всю ночь, путники доковыляли до просматриваемого со всех сторон холма. Только там паранойя оставила Комена. Он отправил спать клюющего носом Матеуса, а сам нашёл местечко под небольшим деревцем, где, стиснув зубы, принялся бдить, но тоже быстро отключился. В этот день отряд не прошёл больше ни шага. Путешественники залечивали раны и отсыпались после весёлой ночки. Благо больше никто на них не нападал. Комен старался больше не касаться Мии без надобности, не желая вновь открыть окно в пустоту.
***
Дни сменяли друг друга.
Путешественники шли по тракту, мокли под дождями, вязли в грязи, изнывали под лучами Фолио, сбивались с курса, уточняли дорогу и возвращались. На пути попадались засеянные поля, пологие холмы, пара чистых озёр и длинный лес, в котором, Комен наотрез отказался останавливаться на ночь. Посетили деревушку с приветливыми жителями, пригласивших путников переночевать, а после, не отпустивших без добрых напутствий и мешка сладких фруктов. Останавливались в придорожной таверне, где расплатились этими фруктами. Хватило лишь на две кровати, и Комен ночевал под открытым небом, на широкой спине Ветерка, вспомнив каменную кровать родительского дома. Всё равно на мягкой перине уснуть он не мог.
Со дня выезда из Хейдинбурга прошло уже больше декады, когда Матеус заметил дорожный столб на границе Хейдина. Дальше путь пролегал через Лэйк — край искристых озёр, многоуровневых водопадов и магических лесов на западе, а так же мистических туманов, скрывающих опасные болота, на западе. Хорошо, что юный маг научил Комена определять стороны света по Фолио.
Неподалёку от столба, у дороги, спиной к спине сидели пара стариков: худосочная бабка и низкорослый сгорбившийся дед. Старуха растерянно смотрела вдаль, время от времени вскидывая руки, а дед, держал во рту колосок и старался не реагировать на причитания.
— Вас подвезти? Мат, уступи-ка! — поприветствовал стариков Комен, предлагая место в телеге. — Мы в сторону Ласкерля. Садитесь!
— Не надо, сынок, больно поклажа тяжела. Придётся рогокола нашего ждать. Да и малыш ещё не вернулся, — махнула рукой старушка в сторону леса, из которого выехали путешественники.
Поодаль, в траве валялись набитые до отказа сумки.
— У вас рогокол сбежал? — Матеус спрыгнул с телеги и подошёл поближе.
— Сбежал? Что ты, нет! Наш бегать не умеет. Солдаты короля увели.
— Никакие они не солдаты… — язвительно пробурчал дед, перекинув колосок в другой угол рта. — Форма-то может и ихняя, только морды больно недобрые. Не вернут они ничего!
— Типун тебе на язык, старый! Коли не вернут, так что ж получается?! Украли?! — всплеснула руками старуха, но не успел её муж вставить и слово, как та продолжила причитать: — На моей памяти никто ничего не крал! С тех пор как достопочтенные мужи из Ласкерля открыли миру секрет управления энергией — храни их и Юни, и Верса — так и слово-то такое позабыли: «красть»!
— Кончай драматизировать, — дед встал и, подтащил один из переполненных мешков к Комену и распахнул его. — Самоцветов у нас не осталось. Может, нужна вам столовая утварь какая: ложки, вилки, ножи, тарелки?
Бабка вновь раскудахталась:
— Так-то ж на свадьбу! Специально купила, для Ватрушечки моей!
— Говорил тебе, покупай хрусталь. А ты? Серебряные, серебряные! Хлам… — тихо пробормотал дед и пнул мешок. Из него тут же посыпались десятки пучков столовых приборов, связанные тонкими шнурками.
Комен стоял неподвижно и, раз за разом сглатывая слюну, пялился в мешок. Только что, на его глазах, старик пнул дом в светлом квартале Чакра. А если не сильно транжирить, то и два небольших домика. Себе и матери. Ещё и на пару зеркал для освещения останется. А за спиной у деда валялся ещё один такой же мешок.
Можно было бы открыть своё дело. Изготавливать из этого серебра украшения и продавать прокля́тым толстосумам из высшей касты. Вырученные деньги, конечно, пошли бы в дело, но, рано или поздно, Комен точно посетил бы Корунен. Говорят, там климат лучше, чем на острове камня. Теплее. И деревья растут. Может даже такие же, как здесь, на Элларии. Можно было бы заработать побольше и переехать туда. И Найру с собой забрать. И… Ах, Сол… Пусто внутри, сухо.
— Серебро?! Ва-ау! — радостно воскликнул Матеус, кувалдой вышибая Комена из раздумий. — Деда рассказывал, что ему кто-то рассказывал, что тому тоже кто-то рассказывал, что во времена, когда энергией умели пользоваться только маги, а таких было мало… Короче, все ели и пили из серебряной посуды и она очень ценилась, потому что… потому что…
— Потому что оберегало от болезней, — закончил фразу Комен, подавляя в себе желание распихать пару ложек по карманам.
Он посмотрел на деда и, хотел было что-то сказать, но заметил, как его лицо озарил яркий свет. Из раскрытого рта старика выпал колосок.
— Что та-а…
Обернувшись, Комен увидел вдали, на горизонте, белый столп света, возвышающийся над облаками. Ослепительная полоса, окаймлённая чудесным мерцающим гало, пронзив небосвод, тянулась к одному из спутников Элларии — Юни.