— Капитан, огонь по готовности!
А у Меритаса на душе потеплело. Он медленно присел рядом с Дирком, который скрёб ногтями палубу и стучал зубами.
И тогда все услышали, как она запела.
***
— Вы сошли с ума! — кричал щуплый мужичок в круглых тёмных очках и тонкими усиками. — Мы всё ещё можем просто поговорить с Окко!
Аркониана с радостью бы объяснила аристократу какой он идиот, но мешала верёвка в зубах. Она лезла на грот-мачту. Прямо в дорогом пышном платье, в котором планировала вести переговоры, но всё зашло слишком далеко.
Она хотела напугать самовлюблённого Унероса его любимой стихией. Специальные двух-камерные глиняные горшки, которые придумала глава гильдии единолично, показали себя неплохо. В одну маленькую полость засыпались смоченные в винной вытяжке комочки пыльцы, а в другую заливалось масло. Но вот о взрывоопасности смеси жидкого масла и экстракта пыльцы командирам она не сказала.
И теперь, потеряв весь флот в мгновение, она не надеялась остаться в живых, но и жизнь отдавать задарма не собиралась.
Пользуясь тем, что сражение развернулось в противоположной стороне, она приказала обойти флот Унероса, но теперь командовала:
— Курс на головной корабль! Полный вперёд я сказала! — истерила она, на вдох вытащив верёвку изо рта. — Я им такой саботаж устрою, такой бунт!
Аркониана с трудом добралась до третьей реи и, привязывая себя к мачте, выкрикнула:
— Как услышите голос, поднимите паруса, иначе нам конец!
Всё тот же усатый мужчина изо всех спорил с главой гильдии учёных:
— Я верю только в одну силу голоса, уважаемая! И это сила убеждения! Спускайтесь, пожалуйста, пока не поздно!
В сердце учёной кипели накопленные за годы одиночества ярость и обида. Ещё ни дня она не просыпалась без весточки от шпионов о новых кознях главнокомандующего Евстрая. Аркониана кинула презрительный взгляд на усатого и подумала, что идиот единственный, кто не привязался и первым вылетит на борт, как только поднимутся волны.
А волнение в океане она планировала поднять нешуточное.
— Осёл! Унероса убедить невозможно! Готовы?! — спросила учёная, завязывая второй узел на поясе.
Снизу четверо моряков с барабанами на шеях, так же привязанные к мачтам, выкрикнули дружное «Хэй!»
— Это последнее предупреждение, госпожа учёная!
— Солов трус, — покривилась она и, глядя вниз, крикнула: — Давай!
Матросы начали отстукивать ритм на барабанах, а Аркониана, размахивая руками на манер дирижёра, подбирала мелодию. Свист ветра, если правильно его направить, можно использовать вместо флейты, а череда штагов, крепко натянутых канатов, удерживающих мачту, сойдёт за импровизированные струны. Да, за время, проведённое в Ионии, она вдоволь экспериментировала с инструментами. Теперь осталось только спеть.
Аркониана сорвала с шеи кулон. Лактенс. Уже не такой яркий и отполированный, как в день покушения, но даже сейчас в нём пульсировала толика энергии. Сколько воды утекло с Пика Гира с тех пор? Пятнадцать лет, если верить здешним часам. И целая жизнь, если верить сердцу. Чужая жизнь.
Она прошептала:
— Ну что, Сол, дождался? Я вся твоя. Помогай!
Прочистив горло, Аркониана зашвырнула изумрудный кулон в океан, прижала ладонь чуть выше живота, зажмурилась и запела:
Мне отец сказал однажды:
«Будь покорной, воду не мути,
А бери пример с сестрёнки,
И в чулан закрытый не ходи»
Но не слушалась, глупышка,
Притягателен запретный плод.
А отец в шкафу закрытом
Свиток держит про водоворот.
В запрещённом старом тексте
Мир описан. Будто под землёй
Люди чтят рубин огромный,
Поразивший всех величиной.
— Хэй! — подпевали матросы.
Я года хранила грёзы,
Мир увидеть тот одним глазком.
И про них уж позабыла.
Но однажды в море грянул гром.
На краю водоворота
И не веря собственным глазам,
Погрузилась я в пучину
Прочитав молитву двум богам.
Ток воды несёт погибель,
Не увижу сына никогда?!
И на волоске от смерти,
К свету поднимаюсь, в никуда.
(Хэй!)
В новом мире бог один
Ну а я в нём ренегат
Потерявшись средь доктрин
Вспоминаю…
(Хэй-хэй!)
Аркониана сделала короткую паузу, чтобы набрать побольше воздуха и, ухмыльнувшись, тихо произнесла:
— А теперь, а капелла…
В ветре сладкий аромат,
Рук любимых жар в земле,
Ощущаю я, и сад
Расцветает на скале.
Свет исходит из нутра,
Кто же ты, немой рубин?
Как бы ни была мудра,
Мир мой собран из руин.
Аркониана открыла глаза. Её кожа покрылась мурашками, а значит песня выбрана удачно и замысел сработал. Энергией гораздо проще управлять на эмоциональном подъёме!
Вокруг фрегата образовался смерч, вбирающий в себя воду из океана. Находясь в его центре, учёная почти не ощущала волн, а гигантские стрелы, выпущенные из баллист Цитадели, сбивались вихревыми потоками ветра. По краю смерча образовалась воронка, ведь вода поднималась наверх, вплоть до посеревших облаков.
Сквозь слой воды сложно было рассмотреть происходящее, но корабль Унероса вспыхнул ярким пламенем, будто Фолио взошёл в богами забытом шаре.
Поймав кураж, Аркониана крикнула матросам:
— Ещё раз! Второй куплет!
Камнем и холодным ветром
Встретил грозный остров Ильдраир
Но не гость я здесь, а узник
Кто же знал, что так изменчив мир
Много боли и лишений.
Лгать не буду, правда — злейший враг.
Капюшон накинув плотный,
Годы избегала передряг.
В шаре много жалких трусов,
В чьих глазах забрезжил страх огня.
«Капля» лактенса опасна
Для любого, но не для меня.
(Хэй!)
Иронично и забавно
Видеть как сгорел убийцы план.
Раньше камень смертоносный,
Впредь висит на шее талисман.
В сердце разгорелось пламя.
На ладони скачет огонёк.
Вижу свет надежды тлеет,
В бледных лицах словно уголёк.
И теперь, я, в скрытых землях,
Заблудившись в сыгранных ролях,
Попытаюсь вспомнить голос,
Голос, что забыть никак нельзя.
(Хэй!)
В новом мире бог один,
Не приемлю сей догмат.
Тёплых Хэйдинских долин
Вспоминаю…
(Хэй-хэй!)
В ветре сладкий аромат,
Рук любимых жар в земле,
Ощущаю я, и сад
Расцветает на скале.
Свет исходит из нутра,
Кто же ты, немой рубин?
Как бы ни была мудра,
Мир мой собран из руин.
(Хэй-хэй-хэй!)
***
Меритас, едва услышав сладкий голос певицы, как тут же был вырван из забытья Дирком.
— Это её голос! Мы должны бежать, парень! Бежа-ать, слышишь меня?! — офицер тряс лорда за плечи, не позволяя вновь вернуться в транс.
Беглый взгляд по палубе пугал не меньше выпученных глаз офицера. Унерос на полусогнутых ногах трясущимися руками рвал на голове волосы, изредка шлёпая себя по ушам. Капитан корабля неподвижно стоял возле обезумевшего штурвала и подвывал голосу у себя в голове: «…грозный остров Ильдраир…»
— Куда бежать? Ты что мелишь, полоумный?! — попятился юный лорд.
— А-а-а! — взвыл Дирк и припал на колено, будто ему чем-то полоснули ногу, но виной тому оказалась высокая нота, взятая ведьмой.
— Юни и Верса, защитите! — промямлил Мерик и чуть было не упал от резкой качки. Он тоже слышал песню, но кроме приятных мурашек она у него ничего не вызывала, чего нельзя было сказать о солдатах на палубе. Кто-то вторил капитану, подпевая, кто-то хватался за голову, а парочка матросов с разбега выпрыгнули за борт.