— Спи, еще ночь.
Мы вернулись на раскладушку. Линн легла рядом, прижалась ко мне всем телом, устраивая непричесанную голову на моем плече. Я поцеловал её в макушку. Уже третью ночь мы спим урывками, вскакивая на каждый шорох.
— Ри, может, я слетаю за Властелином?
— Нет, милая, не стоит. Самое страшное уже позади. Сейчас для Рона главное — покой.
— Уже светает. Ты спи, я подежурю, — она пошевелилась, отодвигаясь, но я не дал, прижал, наслаждаясь теплом её тела. У нас на севере ночи все еще холодные.
Прислушался к дыханию сына — спит. "Это хорошо" — мелькнула мысль, и я заснул.
Кто-то задернул шторы, в комнате царил полумрак. Я проснулся от тихих голосов, один, Розалинда уже встала, укрыв меня с головой тонкой простыней. А может я сам во сне её на себя натянул, когда солнце стало бить в глаза. Не помню. Так даже лучше, усмехнулся я, никто не видит, что я уже не сплю, но край простыни все-таки отогнул и одним глазом посмотрел, что происходит. У постели сына сидела Марфа, в одной руке тарелка, в другой ложка. Линн полулежала, подложив локоть под голову сына. И они… — о, ужас! — кормили его манной кашей. Он же с детства её ненавидит! Я спрятал улыбку под простыней и приготовился слушать.
— Рончик, солнце мое, ну съешь ложечку. Вот, молодец. Глотай, глотай! Не кривись — каша вкусная, я пробовала.
Марфа — уже рожать на днях, а она все скачет. Замок Рона попал под её пяту. Дворецкий Клим, что самое интересное, во всем с ней согласен, такое впечатление, что взгляды на ведение хозяйства у них совпадают во всем. Должен заметить, что порядка стало больше. Нерадивых Марфа просто выгнала, не спрашивая Отерона, а он, хозяин называется, и не заметил. Клим мне признался по секрету, что почти вся охрана её боится, после того как она нескольким вставила мозги на место, дроу обращаются к ней с величайшим почтением.
Кент с волчонком развлекаются, на рыбалку ходят, на охоту, в море купаются. Вчера Дмитрия с собой потащили, и он немного отошел от шока. Все-таки с Ларселем я не ошибся, и это радует — мысли вдруг перескочили на телохранителя внука. Нужно узнать, что он там выведал. Уже должны, по-моему, появится первые результаты его расследования. Вчера со мной связался Юлий, сегодня он откроет портал королю, интересно, что расскажет Шон.
Подсознательно я понимал, что пора вставать, вроде выспался, впервые за последние дни, но так не хотелось. Я лежал и наслаждался — кормление больного подошло к финальной стадии: раздался измученный голос сына:
— Все, я больше не могу! Папа, спаси меня. Марфа, уйди, дай умереть спокойно.
— Рон, ну ты же не хочешь, чтобы у меня на нервной почве начались преждевременные роды? И так ты нас напугал до полусмерти! — и сунула ему в рот полную ложку каши.
— У-у-у! — Завыл Рон с набитым ртом, перемазанный кашей, как в детстве. Попытка проглотить не удалась, он, бедный, даже глаза от усилия выпучил, весь скривился, и, зажмурившись, проглотил вязкую субстанцию. Бедный мой ребенок — пора вмешаться.
Я откинул простыню и сел, потирая лицо ладонями.
— Марфа, ты совершила подвиг! Даже родная мать не могла накормить его манной кашей! Он манку с детства ненавидит.
— Но ему нужно что-то есть! — возмутилась, взмахнув ложкой, сильно беременная женщина.
— Прикажи сварить ему пюре с молотым мясом, суп протертый — но, умоляю, не вари манную кашу. Тем более на молоке — у него неприятие молочных продуктов, и это может плохо кончится.
Последняя фраза была чистой воды выдумкой, причем я имел в виду элементарное расстройство желудка, но именно она произвела на Марфу впечатление.
— Рон, миленький, прости, я не знала! — и стала салфеткой вытирать ему лицо от молочных подтеков. Следы преступления убирает, усмехнулся я и подмигнул Рону.
Сын мгновенно сообразил, какую выгоду дала ему моя уловка, с важным видом кивнул.
— Я тебя прощаю, Марфелия! — и, не в силах сдерживаться, рассмеялся. Тихо, стараясь не потревожить еще свежие раны, но мне так был нужен его смех, словно сигнал о том, что он выкарабкается, и все в комнате поняли это. Затрясся от смеха огромный живот Марфы, зазвенела посуда на подносе, который, встав с кровати, взяла в руки Линн. За три дня побледневшая от недосыпания, она стояла, влюбленными глазами курицы-наседки глядя на сына. И неважно, что он на восемь лет её старше — материнские инстинкты жены проснулись, и теперь… держись, Рон, ты попал.
— Про молоко я пошутил. Прости, Марфа, — извинился я, — а теперь, дамы, оставьте нас. — Я правильно понял выразительный взгляд сына. — Пришло время утренних водных процедур.
Только через час я, наконец, вышел из ванной, оделся и зашел проверить Рона. Он спал под присмотром Марфы, в ловких пальцах которой рождалась очередная пара носков. Спицы мелькали с немыслимой скоростью. Вот что-что, а вязать я не умею. Научиться, что ли?
Как только я вышел, ко мне подбежал слуга. Его Величество король Левонии прибыл инкогнито и ждет меня в малой гостиной. Я направился туда.
Шон стоял у окна, прикрыв глаза и подставив лицо теплому ветерку. Я заметил, что он похудел. Не иначе, как от переживаний. Скучает по Этери, это понятно, но ему придется потерпеть — теперь все зависит от Альдинира — как он скажет, так и будет. Король услышал мои шаги и обернулся:
— Здравствуйте, мастер.
— Рад тебя видеть, Шон, — ответил я и встал рядом с ним у окна.
— Как Рон?
— Выживет. Сейчас спит, но уже шутит — и это хороший знак.
— Я смогу его посетить?
— Да, думаю, к обеду он проснется. Ты мне пока расскажи, как продвигается расследование?
Король повернулся ко мне:
— К моему великому сожалению, у меня плохие новости для Рона. Сведения о перемещениях Дмитрия собирала Катерина. Она же, по приказу эльфов, подкупила приходящую прислугу, обслуживавшую апартаменты принцев. Началось это давно, еще до знакомства с Роном. Бедной студентке из далекой деревни захотелось подзаработать. Информацию она передавала одному из эльфов-студентов, он тоже в тюрьме. Нанимал убийц его отец, прибывший недавно с приказом Советника убить Дмитрия. Причина? Это пусть Правитель Иллинадора разбирается. Я отправил ему результаты расследования с длинным письмом. Катерина и её помощница в городской тюрьме. Юлий позаботился о том, чтобы девушка не могла воспользоваться своими магическими способностями.
— Печально. Но, думаю, Рону пока это знать ни к чему. Ларсель помог вам?
— Собственно, он и провел все расследование. Граф Тунский от него в восторге, и просил узнать, нельзя ли взять тайла на работу в службу безопасности — настолько впечатлили его способности эльфа, как следователя, и его результативность.
Я засмеялся, молодец, Ларсель, утер нос самому Тунскому, которого я очень уважал. А у графа глаз наметанный, сразу разобрался, что из себя представляет Ларсель.
— Если он захочет, я препятствовать не стану. Но пока пусть побудет с Димой. Вдруг вы еще не всех обезвредили. А, кстати, что случилось с тем эльфом, который нанимал убийц?
— Ему не повезло — он напоролся на кинжал Ларселя. Понял, что провалился и пытался бежать, когда наши люди пришли в гостиницу, где он жил. Но Ларс предусмотрел такой вариант и ждал его под окном. Остальные эльфы временно высланы из страны. Нет, я не хочу разрывать дипломатические отношения с Иллинадором, просто альтернативой для них являлась городская тюрьма. Так что они дружными рядами, с почетным эскортом из моих гвардейцев, отправились на юг. Пусть Правитель с ними разбирается.
Я согласно кивнул, король правильно поступил, ни к чему оставлять у себя под боком потенциальных врагов. Вот только…. Судя по тому, что говорил отец, у Правителя сейчас своих проблем выше крыши. Хотя мне его совсем не жалко — во многом он сам виноват.
Дворцовые ворота скрипнули, открываясь, и вошла неразлучная троица: Кент, Дима и Серый, который прыгал вокруг Кента и пытался схватить за хвост рыбу, нанизанную на прут, лежащий на плече старшего рыбака. Дмитрия вооружили удочками, мокрая от пота, а может, речной воды, белая рубашка завязана узлом на животе, а на голове старая соломенная шляпа Марфы — это она проявила заботу, нахлобучив её не голову Димы вчера утром. И не догадаешься, что перед тобой принц, а не рыбак. Кент выглядел не лучше. Спасибо ему — он отвлек внука от грустных мыслей. То затеял сражение на шестах, то потащил на пляж, теперь вот — рыбалка. А по вечерам они играли в дурацкую игру в карты — и проигравший кукарекал, сидя под столом.