- Устала? - спросил Хален, входя в верхнюю комнату и привлекая к себе Евгению.
- Да нет, сколько можно? Теперь мы будем отдыхать изо всех сил! - отвечала она, целуя его.
Деревянный дом наполнился голосами офицеров. Слуги растапливали плиту на кухне и суетились, разбирая вещи.
- Они что, все будут жить здесь?
Халена позабавило выражение ужаса на ее лице.
- Хочешь, я всех разгоню?
- И правда, пускай все уйдут! Мы же даже поцеловаться не сможем, чтобы кто-то не помешал! - словно в подтверждение дверь без стука распахнулась, и служанка втащила корзины с одеждой и обувью. Евгения замахала на нее руками, выгоняя прочь. - Вот видишь! Прогони их в деревню!
- Завтра, - отвечал он, пытаясь расстегнуть ее блузку. - Сегодня нам нужно всех накормить и отблагодарить за приятное путешествие, а вот завтра со спокойной совестью пошлем всех к воронам.
Тридцать пять гвардейцев встали лагерем в полукилометре от дома и по очереди обходили озеро караулом по тропинкам, вдоль которых росли молодые деревца, благодаря чему их любопытные взгляды не тревожили Евгению. В доме остались две пожилые женщины - готовили еду и убирались, а всех своих девушек царица выгнала в ближайшую деревню.
Потянулись дни, каждый из которых потом вспоминался ей, как драгоценная жемчужина в ожерелье. Лето в этом году пришло рано, и уже стояла сильная жара. Хален учил молодую жену верховой езде, брал ее с собой на охоту. Они купались в ледяной воде озера и подолгу лежали голышом на оранжевом песке, жмурясь от солнца. Он восхищался ее силой и ловкостью. Она прекрасно плавала, могла пройти много тсанов быстрым шагом, не устав и не запыхавшись, не боялась пускать коня в галоп, а упав, не плакала - лишь бормотала что-то невнятное на своем языке. Ночью она смело отвечала на его ласки, явно получая от любовных игр столько же удовольствия, сколько и он. Единственное - она редко соглашалась выходить из дома после наступления темноты. Хален любил прогуливаться у притихшей воды, подолгу смотреть, как она плещется в корнях старых сосен, играет отражениями лун. Но его Эви, как он ласково называл ее, неохотно поднимала глаза кверху.
Она до сих пор не могла смотреть на луны без дрожи. Зимой небо закрывали тучи, да его и не видно было из дома старой царицы. Она ужаснулась, когда впервые стала свидетельницей этого зрелища. Две луны исполняли над ее головой какой-то хаотический танец. Они медленно вращались по своим осям, точно два огромных булыжника неправильной формы, подвешенных над планетой дьявольской рукой. Их орбиты не были параллельны, и скорости движения различались, и ночь за ночью они выписывали в небе непредсказуемые зигзаги, то проходя через зенит, то едва выглядывая из-за горизонта, словно злобный желтый кошачий глаз, следящий за ней из-за угла. Ближний, Раат, был похож на стручок арахиса и казался одного размера со своей более округлой сестрой Нееоманой. Умом Евгения понимала, что их разделяют десятки, а то и сотни тысяч километров, но все равно каждый раз, когда они проходили близко друг к другу, она испытывала ужас, представляя, как они сталкиваются и огромные осколки летят на землю. У иантийцев, а возможно, и у всех народов Матагальпы было пророчество, будто однажды это столкновение непременно случится и наступит конец света. Евгения с презрением относилась к подобным предсказаниям, но этот сценарий казался ей весьма вероятным.
Луны вращались вокруг своей планеты по весьма сложным орбитам. На первый взгляд казалось, что взаимное притяжение заставляет их то и дело менять траекторию движения. Но это было не так. Полный цикл их танца составлял тридцать два дня, после чего повторялся заново. Это была длина здешнего месяца. А в месяце было четыре восьмидневные недели. Год начинался в день весеннего равноденствия, состоял из одиннадцати месяцев и еще тринадцати дней, которые ни к какому месяцу не относились, приходились на раннюю весну и звались медвежьими днями, потому что именно в это время маленькие черные лесные медведицы приносили потомство. Каждые четыре года к ним прибавлялись четырнадцатые сутки - здешние астрономы додумались до этого так же, как земные - до 29 февраля.
Из этого следовало, что год в этом мире равняется земному. Если б Евгения раньше больше интересовалась астрономией, она бы знала созвездия южного полушария и могла бы сравнить их с теми, что предстали перед нею на берегу ледяного озера. Но она помнила лишь, что направление на юг указывал там Южный крест. Здесь тоже был крест, но виднелся он лишь несколько месяцев в году. Был здесь и Млечный путь, но она не могла понять, похож ли он на тот, что она наблюдала раньше.
В конце концов Евгения решила остановиться на версии, что попала в параллельный мир, где существуют Солнечная система, Земля и люди на ней. Ей очень хотелось определить, до какого момента развитие жизни здесь шло в ногу с ее родным миром. Ведь когда-то и там, и тут все было совершенно одинаково - это очевидно! Люди средиземноморского типа, почти европейская культура, состоящий из привычных звуков язык, одни и те же животные и растения - все это было бы нереально, если б жизнь здесь зародилась независимо от Земли! Но узнать это не представлялось возможным...
Была еще одна причина, почему Евгения боялась лун. Пусть даже эта планета была копией Земли, но она двигалась по другой орбите, освещалась другими звездами, испытывала влияние других спутников. А значит, здесь, вероятно, была другая напряженность магнитного поля и радиационный фон, и спутники оказывали на живые организмы совсем иной эффект, нежели круглая Луна, под которой Евгения выросла. Это объясняло изменения, происходившие с ней с тех пор, как она сюда попала. Раньше она не знала, что такое головная боль, а теперь мигрень нередко доводила ее до тошноты. Менструальный цикл сбился и пополнился непривычными симптомами. Иногда у нее совершенно пропадал аппетит и она не ела по два-три дня. В другое время, напротив, ей казалось, что она готова съесть что угодно. А главное - она ощущала сильнейший прилив энергии, будто весь жар этого солнца вливался прямо ей в кровь, и гормональные всплески иногда заставляли ее совершать необдуманные, шокирующие местных жителей поступки.
Евгения и пятнадцати минут не могла усидеть на месте. Она настойчиво училась верховой езде, плавала с Халеном наперегонки через озеро, лазала вместе с ним по скалам у водопада и даже поехала на охоту.
Еще полгода назад она и таракана не могла прибить. Убийство беззащитных зверушек казалось ей преступлением. Но в здешних лесах, принадлежавших ее мужу, было такое количество антилоп, медведей и сурков, что добыча десятка-другого ничего не меняла. Она узнала, что такое охотничий азарт, когда преследуешь в лесу на маленькой быстроногой лошадке и настигаешь наконец неуловимую антилопу. Или когда сердце начинает колотиться от заливистого лая почуявших сурка собак... Хален подарил ей двух гончих щенков, с которыми она с удовольствием возилась. У нее было две маленьких степных кобылки для охоты и гнедой мерин для парадных выездов - огромный, но добрый и простодушный. Евгения называла его Валенком, хоть он и носил гордое имя Знаменосец. Хален долго смеялся, когда она объяснила значение этого слова, и посоветовал на всякий случай не давать подобных кличек его приближенным.
Однажды Евгения попросила его научить ее биться на мечах. Халена идея заинтересовала. Гвардейцы выточили два деревянных меча, и он показал ей основные приемы. Закончилось это неожиданно: отведя правой его замах, левой она ловко ударила его в подбородок. Рука у Евгении оказалась тяжелая.