– Семи, – агент пробовал выдавить смешок, но он застрял у него в горле, – так лучше не шути. Мисс Джеймс из журнала «Имидж». В Америке это «шишка». – Он добавил в отчаянии. – Правда, «шишка».
– А ее сиси? – поинтересовался Семи. – Они., как ты выразился… тоже «шишки»? – Он загоготал, девицы по обе стороны от него тоже прыснули.
Клео взяла себя в руки.
– Месье Марсель, – вкрадчиво сказала она, – когда вы сочтете нужным выставить на обозрение свои яйца, может, я составлю вам компанию и оголюсь до пояса. А пока что не остаться ли нам одетыми?
Глаза Семи сузились.
– Женщине не подобает так разговаривать, – заявил он мрачно. – Женщина должна быть мягкой, уступчивой. – Он оглядел стол, проверяя, все ли слушают, потом с чувством добавил, – женщина должна быть женственной, нежной, тихой.^Женщина, когда надо, должна быть матерью, а когда надо, блудницей. Многим женщинам восхитительно удается сочетать эти качества.
– Неужели? – съехидничала Клео. Она ухитрилась включить магнитофончик «Сони» и записывала каждое слово.
– Ну, конечно, – он трогал пружинистую грудь блондинки, и сосок затвердел от его пальцев, – женщины – чудные партнеры, их надо любить, а они должны знать свое место.
– И где… по-вашему., их место?
– А, дома, в спальне на кухне, – туманно определил Семи. – Они декоративные создания, на мужской территории им нечего делать.
Клео засмеялась.
– Сильно попахивает наглостью самца-шовиниста. Семи не любил, когда над ним смеются.
– Вы, должно быть, лесбиянка, – заявил он. Клео захохотала еще громче.
– Боже! С вами невозможно разговаривать. Выходит, каждая женщина, не согласная с вашей философией, обязательно «розовая»?
Семи вытаращился на нее, неодобрительно поджал толстые губы.
– По-моему, ты не удовлетворена в постели, – сказал он грубо. – Тебе, по-моему, нужен хороший мужик, чтобы как следует тебя…
– Пошел на…
Семи вскочил из-за стола, зло сверкая глазами.
– Выражаешься как последняя девка! Клео даже бровью не повела.
– Только иду по стопам великого учителя.
Губы Семи нервно задергались, потом он развернулся и зашагал прочь.
Агент покрылся испариной.
– Вам не следовало этого делать. Клео обдала его презрением.
– Слушайте, я действую в зависимости от обстановки, а то, что случилось, произошло из-за вашей некомпетентности. – Она встала из-за стола. – А вообще-то, оказывается все хорошо. Я взяла на редкость откровенное интервью. Благодарю за обед.
Она пошла к своей машине. Ну, месье Марсель, держись!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
– Дрянь, поганец, грязная сволочь! – вопила Маффин. – Бездарь, кретин, идиот с дряблым хреном! Ненавижу его, Джон, ненавижу.
– Перестань орать. Успокойся.
– Сам бы, к черту заорал, – Маффин подняла газету, что в ярости швырнула на пол. – Послушай, – взвизгнула она. – «Низенькая, жирная и богатая!» И это только заголовок! Как бы тебе понравилось, если бы про тебя написали – низенький, жирный и богатый?
– Против богатого бы не возражал. Маффин сузила голубые глаза.
– Я могу подать на него в суд?
– За что?
– Ну, оскорбление личности, подрыв репутации, знаешь, что я имею в виду.
– Не говори глупости.
– Что тут глупого? – Маффин сунула Джону под нос газету. – Прочитай еще раз, перечитай оскорбления и взгляни на фотографию, что три года валялась у них в папке. Я ТАК БОЛЬШЕ НЕ ВЫГЛЯЖУ.
– Ничего страшного, Мафф.
– Ах, ничего? Ничего? – она расплакалась. – Как мне выходить на улицу и смотреть людям в глаза? Как я пойду в химчистку?
– В химчистку?
– Да, в проклятую химчистку. Они меня знают, собирают мои фотографии. Как я вообще теперь заберу замшевую юбку?
– Если ты на виду, – терпеливо объяснял Джон, – жди, что писать о тебе будут по-всякому. Плохо. Хорошо. Правду. Неправду. Прочитай, а написали плохо – забудь. Все так делают.
– Хочу дать объявление в «Прайвит ай» на целую страницу. Хочу, чтобы там напечатали крупно, жирным шрифтом: Энтони Прайвит – мудак. Я серьезно, Джон.
– Хорошо, – поддакнул он. – Только зачем выбрасывать деньги на ветер? Всякий, кто хоть раз читал его колонку, знает, что он мудак. Ждут, что он напишет, как стервозный гомик, поэтому и читают. Я ведь тебя предупреждал.
Маффин сбросила ночную рубашку и потянулась перед зеркалом, что висело на стене в спальне.
– Я не жирная. Ты где-нибудь видишь жир?
– Ни в коем случае. Только великолепную парочку сисек и задницу, которую есть за что ухватить.
– Что значит – есть за что?
– Ну знаешь. Славную. Уютную.
– Значит – жирную.