Джексон пьяно рассмеялся.
– А сейчас не пианино будет, но скажу тебе, что у этого сюрприза тоже есть ножки – да, да, малыш. Ножки! Тебе нравится шоколадное мороженое, сынок?
– Ты же знаешь, что нравится, Джексон. Только я не должен его есть из-за прыщей.
Джексон согнулся от смеха.
– От этого блюда все прыщи твои сойдут. Он обнял Лори.
– Так, девонька? Я прав?
– Конечно, ты прав, – захихикала Лори.
Марти отправился к себе в номер, стянул атласный костюм и надел халат. Он думал, что сюрприз Джексона будет связан с едой. Он бы все сейчас отдал за мороженое – с бананами и взбитыми сливками или же шоколадное. Интересно, Маффин нравятся такие вещи? Он надеялся, что ей нравятся, потому что когда они поженятся, вместо обычной еды они ударят по мороженому. И никто их не остановит. Джексон уже не сможет, когда они поженятся, ходить и говорить, что он должен делать.
В дверь трижды и очень отчетливо постучали, и Марти пошел открывать.
В коридоре стояла Лори, совершенно голая, если не считать того, что на груди у нее написано было красной губной помадой «Подарок от Джексона».
– Боже! – воскликнул Марта чуть надломившимся и испуганным голосом.
– Нет, это всего-навсего малышка Лори, – и она захихикала и проскочила в номер. – Иди сюда, сладкий мой, и я научу тебя, как быть звездой.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Клео никогда не бывала в доме в Хэмстеде, где жила Доминик, но шофер Шепа знал, как туда ехать, и потому добирались они недолго.
Это был хорошенький дом с короткой подъездной аллеей и с аккуратными цветниками. У подъезда стояли две машины, у входной двери – пустая детская коляска.
– Пожалуйста, подождите меня, – попросила Клео шофера. – Я ненадолго.
Она еще не решила что сказать Доминик. Может, она объяснит насчет жены Шепа, или, может, убедит Доминик, какое никчемное это существо – Шеп. Если Доминик вновь примется ее оскорблять, она это просто проигнорирует. Дружили они уже давно, а Доминик и в самом деле приходится сейчас очень трудно. Погруженная в собственные мысли, она позвонила в дверь.
Дверь открыл Дайан. Ей и в голову не пришло, что он может быть дома. Он был расстроен. У него был заплаканный вид. Он уставился на Клео, словно не признал ее.
– Я Клео. Клео Джеймс, подруга Доминик. Мы познакомились на днях, вспоминаете?
– Да, – наконец, ответил он, – вспоминаю. Испытывая неловкость, Клео стояла в дверях, ожидая, когда он пригласит ее в дом, но он даже не пошевелился, даже жестом не пригласил, а просто стоял с какой-то полной отрешенностью.
– Я могу войти? – спросила Клео.
– Откуда я знаю? – сам задал вопрос Дайан. – Она сказала тебе?
Он внезапно стал всхлипывать, закрыв лицо руками.
– Простите меня, – заикаясь, проговорила Клео, – я не знаю, что происходит. Что-нибудь случилось? Доминик дома?
В этот момент появился Исаак. Он выглядел потерянным и озабоченным. Он взял своего друга за руку и заботливо повел его в дом. Клео же он жестом попросил помолчать, и она ждала, внезапно пораженная жутким чувством чего-то страшного, пока Исаак отводил Дайана.
Он вернулся через минуту.
– Дайан просто в шоке, – объяснил он. – Мы все в шоке.
– Что произошло? – спросила Клео с тревогой.
– Извини меня, я думал, ты знала. Я подумал, что поэтому ты и приехала.
– Что знала?
– Доминик покончила с собой сегодня утром.
– О Боже! Неужели это правда…
У Клео стали подгибаться колени, и кровь застучала в висках.
Исаак поддержал ее и провел в дом.
– Присядь, – сказал он мягко. – Я дам тебе бренди. Она села в кресло в холле и головой уткнулась в колени. Это было невероятно. Такие люди, как Доминик, с собой не кончают.
Исаак принес бренди, и она одним глотком выпила его.
– Почему? – спросила она. Исаак пожал плечами.
– Никто не знает. Она была в депрессии, она такое и раньше пыталась делать.
– Но она была так молода, – вздохнула Клео, – и у нее было все.
– Да, все, – согласился Исаак.
– Как она это сделала?
– Лучше я не буду тебе говорить. Это не… приятно.
– Кто нашел ее?
– Дайан. Он позвонил мне, и я приехал в то же время, когда появилась полиция. У него здесь никого нет, ты же знаешь. Вся его семья в Израиле. Я не знаю, что он будет делать.
– А где ребенок?
– Нянька забрала его.
– Она оставила какую-нибудь записку? Как-то объяснила?
Исаак покачал головой.
– Ничего. Она принимала успокоительные таблетки, снотворное. И всякая мелочь могла довести ее до жуткого состояния.
– Если б я знала. Не уверена, что очень доброжелательно к ней относилась. Если б я знала, что она больна…