– Если начну об этом, то скорее всего разревусь. В любом случае, это – конец, и я ушла из дома, и, Боже мой, вспомнила. Мне нужна гостиница на эту ночь.
– Если хочешь, останавливайся у меня.
– Мы друзья, так ведь? Друзья мне нужны, поэтому лучше – гостиница.
– Велю секретарше, чтобы это устроила, ни о чем не беспокойся.
На столе у него зазвонил внутренний телефон, и секретарь из приемной сказала, что доктор Ричард Уэст – внизу.
– Пусть поднимается, – сказал Рассел. – Ты можешь с ним познакомиться, Клео, и все вместе в моей машине поедем на прием. Как?
– Хорошо. Можно воспользоваться твоей ванной?
– Не церемонься.
Клео закрылась в маленькой обшитой дубом комнатке, примыкающей к кабинету Рассела, и уставилась на себя в зеркало. Грим безупречен, поскольку только днем положен заново. Она подкрасила веки красновато-лиловыми тенями, от чего овальное лицо стало бледнее.
«Какая у тебя потрясающая кожа», – впервые сказал ей Майк, когда они познакомились.
Она расчесывала длинные темные волосы и вспоминала, как Майк впервые ее раздел. С самого начала их тянуло друг к другу только сексуально, а когда секс перестал волновать, началась полоса неудач.
Сколько бы продержались такие отношения? Сколько лет надо делать вид, что лучше ничего и быть не может? Конечно, бывает хорошо, но есть и другое, о чем Майк знать не хочет. Дети. Клео вздохнула. Детвору она всегда любила и всегда воображала, что детишек у нее будет много. Когда Майк сказал – надо подождать, казалось – разумно. Она не из тех женщин, кто с удовольствием думает о всех тех нудных месяцах, что вылетят в трубу. И когда он сказал, давай подождем, Клео согласилась, подразумевая срок: год или два. Постепенно до нее дошло, что детей-то Майк и не любит, не говоря уже о том, чтобы хотеть своих.
Когда однажды в воскресенье в постели после любви она его спросила, Майк ответил:
– Да, радость моя, не скажу, что в восторге от такой идеи. Чтобы какой-то сопливый урод влез в нашу жизнь… кому это нужно? И беременные дамы меня не возбуждают… да я их видеть не могу.
Не с той ли минуты все пошло наперекосяк?
Клео вернулась в кабинет Рассела, и он представил ее Ричарду Уэсту.
– Вы не похожи на свою фотографию на обложке, – сказала она.
Он согласно кивнул.
– Знаю. Но если б фотография на обложке была бы на меня похожа, нелегко бы нам было пристраивать книгу.
Клео улыбнулась. А он ничего. Нервы в порядке. Она терпеть не может нервных сочинителей.
Он был среднего роста, несколько тучен, с шапкой рыжеватых, чересчур коротко подстриженных волос. Костюм на нем никуда не годился, и подобранные в тон рубашка и галстук не спасали. И не смотря ни на что был в нем шарм, о котором сам он явно не подозревал. Ей хотелось ему сказать, что губы у него как у Мика Джеггера, толстые, чувственные губы – на лице немолодого сексолога.
– Думается, надо ехать, – сказал Рассел.
Они пришли первыми. Только они – в зале, где полно официантов.
Рассел хлопотал над выставленными на обозрение журналами, перекладывал. Ричард нахмурился.
– Ненавижу такие мероприятия, – сказал он. – Они меня раздражают.
Клео улыбнулась.
– А вы держитесь со всеми приветливо, никогда не знаешь, кто собеседник. И вворачивайте побольше цитат… знаете… какую-нибудь пикантную статистику.
– Из чего состоит пикантная статистика?
– Ну… цифры. Вроде таких, сколько раз у человека может… э… выйти за двадцать четыре часа. Что-нибудь вроде этого. Пощекотать нервы возможному читателю.
– Изложенная в более профессиональных выражениях, как я понимаю?
Клео рассмеялась.
– О, конечно… куда в более профессиональных.
Джинни приехала одной из первых. Она двинулась прямиком к Клео, которая беседовала с рецензентом на книгу.
– Можно перебить? – бодро спросила она.
– Конечно, – сказал рецензент. – Я должен найти доктора Уэста. Тут несколько вопросов, которые я хочу с ним обсудить.
– Еще бы! – ответила Джинни, тряхнув светлыми кудряшками и обводя глазами комнату. – Что это за народ? Кто-нибудь, с кем я уже спала или надо переспать или, может, захочу переспать?
– Ты влезла в разговор, чтобы спросить меня вот это?
– Нет. Почему ты, собственно говоря, мне не перезвонила? Я хочу сказать, этот скандал за обедом между тобой и Сюзан – просто не верится, не в твоем характере закатывать скандалы, и бедная Сюзан жутко расстроилась. Она клянется, что у них с Майком ничего не было.
– Ну, хватит, Джинни… пусть она тебе очки втирает, а я вот тебе скажу, что их вместе ВИДЕЛА.
– Их вместе ВИДЕЛА… ну и что? Только то, что ты их вместе видела, не значит, что следующий шаг – полезное здоровое траханье. Да, Сюзан говорила, что как-то они попили кофейку. Но она жизнью матери поклялась, что ничего не было, честно, Клео, по-моему…