После фильма Дэниэль предложил всем ирландского ликера. Клео медленно потягивала напиток, стараясь не глядеть в сторону Дэниэля, но напрасно. Глаза их все время встречались и вели свой разговор. А потом Дорис Эндрюс сказала, что устала, и режиссер заявил, что ему рано вставать и ехать на натурные съемки, и все засобирались.
Дэниэль глянул на Клео.
– Почему бы тебе не остаться? – тихо предложил он.
– Хорошо, – согласилась она.
– А как насчет твоего друга? Может, мне попросить Лю его довезти?
– Или так, или пусть берет мою машину.
– Прекрасная мысль. Мне сказать ему об этом или ты скажешь?
Рассел в восторг не пришел.
– Я могу остаться с вами, – настаивал он.
– Нет, – твердо сказала Клео, – мне надо поговорить с Дэниэлем наедине. Я ему обещала.
– Поговорить? – фыркнул Рассел.
– Или трахнуться, – ответила Клео, внезапно разозлившись. Ему-то какое дело?
Рассел уехал, злой и обиженный.
– Он думал, что под конец завалится с тобой в постель? – спросил Дэниэль.
– Не знаю и мне без разницы.
Она глядела на него, притягивая его к себе взглядом. Они стояли очень близко, друг против друга не касаясь, просто рассматривая друг друга.
– Ты хотела остаться? – спросил Дэниэль.
– А что ты думаешь?
Его губы были как огонь, сжигая ее губы и вызывая ощущение волнения и отрешенности, которое, ей казалось, было уже давно в ней похоронено.
Она и не заметила, как сползла с нее одежда. Но ощущала, как пальцы его пробегают по ее телу, вызывая удивительный электрошок экстаза.
Ей пришлось повозиться, чтобы стащить одежду с него. Вцепится в его рубашку, ее разрывая, сорвать молнию с брюк.
– Я так хочу тебя, так хочу, – бормотала она. – Я многие-многие месяцы хочу тебя. Кажется, всегда.
Он ласкал ее груди, нежно играя с ними, прикасался к соскам, пока ей просто не захотелось кричать. Ей хотелось умолять его, чтобы он занялся с нею любовью.
Она потянулась к его члену. Всегда возбуждаешься, когда чувствуешь тело нового мужчины. Удивление, которое приносит каждый новый пенис. Тот, кто говорит, что в темноте все они одинаковые, лжет. Каждый – откровение.
По размеру, запаху, вкусу, осязанию. У Дэниэля был маленький, но красивой формы. Не как у Буча Кауфмана – но для нее, как она поняла, значения это иметь не будет.
Она опустилась перед ним на колени и взяла его в рот. Он застонал от удовольствия, а потом и сам опустился на пол рядом с ней. Они вместе упали на ковер, перекатывались, смеялись, наслаждались каждой минутой. Потом он забрался на нее, в нее вошел. Она чуть приподнялась ему навстречу, туго обхватив ногами его спину. И немедленно почувствовала, что кончает. Он не отпускал ее. То была агония и экстаз. Обычно ей требовалось время между оргазмами, и к ней в эти моменты лучше не прикасаться. Но Дэниэль ее не отпускал, и неожиданно все было снова хорошо – больше, чем хорошо, – это было замечательно. Сильнейшее ощущение сексуальной энергии и силы.
Дэниэль почувствовал в ней перемену, и повернулся так, чтобы теперь она была сверху. И теперь ее мысли, ее мозг и ее тело сосредоточились только на одном. Он управлял ее ягодицами – медленно, медленно, а затем – быстрее, быстрее. Его член был величайшим органом управления, который она когда-нибудь знала. И вдруг она опять стала кончать. Не поддающийся контролю оргазм, который волнами шел по всему ее телу, вызывая удивительное восхищение. И она закричала изо всех сил. Она, которая раньше всегда занималась любовью беззвучно.
А потом и Дэниэль стал кончать. Сжимая ей ягодицы. И она могла чувствовать, как роскошные соки вливаются в нее.
Это было не траханье. То была нирвана.
– О Боже мой! – наконец-то он ее отпустил. – О мой Боже!
Она лежала на полу без движения.
– Насладилась? – спросил Дэниэль тихо.
– Просто невероятно! Он вновь стал ласкать ее.
– Хватит! – запротестовала она.
– Когда получаешь удовольствие, никогда не бывает «хватит».
– Пожалуйста…
Он не обращал внимания на ее возражения. Он слегка провел рукой по ее соскам, а потом его пальцы оказались меж ее ног, раздвигая их, уступая место языку, такому ласковому.
– Не надо больше… пожалуйста… не надо больше.
Но даже когда она говорила это, она уступала его удивительным ласкам, и когда она кончила в третий раз, это было невероятно нежно, красиво и совершенно изматывающе.
Она ничего не могла с собой поделать – заснула, а когда часом позже проснулась, обнаружила, что Дэниэль прикрыл ее одеялом и подложил подушку под голову.
Она села, в полном одиночестве и смущенная. Она хотела говорить с Дэниэлем, беседовать – а не бросаться ему в объятия как любая из тех его девиц, романы с которыми так широко рекламируются. И это даже не первое их свидание – это вообще, говоря по правде, не свидание.