А Габриэлян сидел, откинувшись на спинку кресла, и ждал, пока коллега доберется в аппаратную. Если он хочет перехватить управление — пожалуйста. Главное теперь — связь с внешним миром. Его собственный отвод на аахенский городской коммутатор наверняка перекрыли вместе со всеми остальными, резервные номера он проверил еще по дороге — глухо. Ох, что-то я плыву… И тут, видимо, какое-то из мелких языческих божеств Аахена выбрало этот момент, чтобы проснуться и отменить закон Мерфи на десяти квадратных метрах аппаратной… Он заметил, что бок покойного начальника смены — Смирнова, да — слегка вибрирует. Планшетка? Комм? Комм. Габриэлян наклонился, засунул руку во внутренний карман и вытащил жужжащую плоскую коробочку. Включил раскрытием — и услышал, как полузнакомый приятный хрипловатый баритон сказал:
— Кажется, этот поезд не идет до Тукамкари.
Цитата… Пароль? Не выяснишь.
— Добрый день. Приемная советника Волкова.
— Добрый день, — отозвались на том конце — это Андрей Кессель.
Кессель, да, Кессель из оперативной группы. Тот самый, что вызвал на поединок и зарубил предыдущего гауляйтера. Замечательный фехтовальщик, это я видел, и, говорят, специалист по системам связи… Связи… За сорок. Сутулый. Что-то с ним не так, с Кесселем… Гости? Да, были гости, куда без них.
— Позовите, пожалуйста, Смирнова.
— Ивана Денисовича? Простите, он занят. У него отвертка… нет, простите, универсальный монтажный ключ в… правом виске.
— Вы левша?
— Нет, просто так карта легла… — В кои-то веки кто-то вменяемый попался. Стоп. Это я невменяемый. — Простите, господин Кессель, ваш комм может соединять каналы связи? Так, чтобы их не прослушивали, естественно.
— Да.
— Тогда не бросайте трубку, пожалуйста, я пойду разбужу господина советника Волкова. Вы можете продолжать разговор?
— Да. — Габриэлян почти видел, как любитель старинных вестернов на том конце линии улыбается. — Мы можем продолжать его и час, и даже больше. Со мной тут Воронин и Китаев.
Через полчаса господин советник при правительстве Европейской Российской Федерации Аркадий Петрович Волков, покончив с деловыми разговорами, пил кофе в примыкающей к кабинету лоджии, выходящей во внутренний сад анклава. Покрытые специальной пленкой стекла не пропускали ни ультрафиолет, ни другие виды излучений, опасные для здоровья высокого господина, хотя Волков в такой защите не нуждался уже довольно давно. Да и предметы посерьезнее ультрафиолета это стекло держало, поэтому сам ритуал кофепития за прозрачными стеклами на первом этаже носил характер скорее символический — давал всем понять, что «горячая» стадия конфликта окончена. Впрочем, дневной референт на всякий случай расположился так, чтобы иметь возможность в случае чего втолкнуть кресло с патроном в кабинет. Стеклянная дверь пострадает… но анклаву все равно предстоит косметический ремонт.
— Вы думаете, что спасли мне жизнь, Вадим Арович? — спросил господин советник.
— Жизнь я спас разве что себе. Вам, Аркадий Петрович, я, вероятно, сэкономил что-то около месяца работы. Полагаю, на переподготовку охраны вам потребовалось бы примерно столько. Я не думаю, что вы позволили бы даже аахенскому персоналу прийти в нынешнее его состояние, если бы чувствовали себя хоть в малейшей опасности. Это по соображениям сегодняшнего дня. Если же говорить об отдаленной перспективе, возможно, и спас. Не встреть сегодняшние посетители немедленного и решительного отпора на первом же рубеже обороны, их руководство могло бы прийти к выводу, что атака на вас в вашем собственном гнезде имеет шансы на успех. Даже если бы визитеров остановили у лифта или в «предбаннике».
Волков смотрел на референта и думал, что один пункт из личного дела явно был ошибкой — «срывает раздражение на начальстве». Видимо, все предыдущие начальники этого молодого человека принимали за выплеск раздражения гладкую формализованную речь и жестяной призвук в голосе. Они же были людьми. А на самом деле Габриэлян не излучал ни проблеска раздражения. Вторым по силе чувством, которое он испытывал, было любопытство. Первым — желание спать.
— Нас, — сказал Аркадий Петрович, — проверяли на прочность. Во всяком случае, официально я впредь намерен рассматривать это именно так и претензий к Совету предъявлять не буду. Идите спать, молодой человек. Сегодня вас больше не разбудят. С послезавтра вы работаете в ночь.
— Спасибо, Аркадий Петрович.
А все-таки интересно, этот звонок был случайностью или…