— Мы сейчас на квартиру? А Ростбиф?
— Он сам приедет.
Они опять пересекли мост и поехали вдоль Днепра, прочь от старинного центра города, окруженного высотными домами и утопающего в зелени; потом, сделав несколько нетель для проверки, углубились в спальные районы. Миновали обжитые и благоустроенные массивы, проехали мимо блока, уже совсем готового под снос. Дальше пошли опять кварталы блочных домов, изрядно обшарпанных, — еще не трущобы, но уже и не респектабельное жилье. Несколько длинных девятиэтажек окружали пару двадцативосьмиэтажных «Башен», нелепый памятник XX века, чудом переживший войну, а вдоль проспекта тянулась еще одна реликтовая постройка — девятиэтажка длиной в километр с гаком, «Китайская стена». Сюда-то они и направлялись.
Эней запарковал машину в торце дома, на площадке, где уже стояли грязный до изумления джип и «сокол» с задраенным брезентовым верхом. Окна квартир на первом этаже тут были забраны узорными решетками — наследие черт его знает каких лет. Крайний подъезд, ступеньки, квартира справа. Эней позвонил — два длинных, один короткий. Потом пауза и еще один длинный.
Дверь им открыл седоватый мужчина средних лет, с острым носом — тот самый, что сидел на открытой веранде ресторана на набережной, только уже без очков, усов и шелкового платка, так что узнать его было мудрено — вот Гренада и не узнала.
Из-за его спины выглядывал модно одетый чернявый парень — напарник Гренады.
Группа была в сборе.
— Ой, вы уже здесь. — Гренада бросила на угловой пуфик плащ и сумочку, разулась и пошла на кухню. — Я сейчас приготовлю чего-нибудь поесть. Джо, ты давай помогай.
Джо (рабочий псевдо-Гадюка) послушно прошел за ней следом и тактично закрыл дверь, оставив Ростбифа и Энея одних. Волнистое дверное стекло сделано под витраж: готическая рамка, солнечно-желтые и алые тюльпаны внутри. Цвета Энею неожиданно понравились: теплые, чистые, летние. Да и вообще квартира выглядела на удивление уютной и ухоженной — по контрасту с обшарпанной древней многоэтажкой в не самом фешенебельном районе. Эней, пока не сбежал из дома, жил в куда более престижной части — на Двенадцатом квартале. Точнее, квартале, как говорили здесь все — даже те, кто во всех прочих случаях ставил это ударение правильно.
Ростбиф прошел в зал. Строго говоря, это была просто комната. Со шкафами, книжными полками, голопроектором и креслами — но здесь было принято назвать такие псевдогостиные залами.
— У тебя чисто? — спросил Ростбиф.
Эней кивнул. По дороге он как следует проверялся, но даже намека на что-то подозрительное не было.
— Как сходил за покупками?
Эней раскрыл сумку и показал три «девятки» «хеклер-и-кох» под игольный безгильзовый патрон, с полностью заряженными батарейками для ЛЦУ и девять кассет к ним. Ростбиф проверил все девять, как это раньше сделал и Эней. Свинец. Когда Эней высказал Балу некоторое недоумение, тот очень удивлялся. Ну конечно свинец, логично же. Если цель — человек, а этот эсбэшник, Газда, пока еще человек, значит, патроны — свинец. А что присутствующие на церемонии варки могут вмешаться — это они не подумали, по невежеству и неопытности в оперативных делах. Извините… но серебра мы вам вот так сразу не найдем. И за три дня не найдем — товар редкий.
— Хорошо, что мы со своими гвоздями, да? — спросил Эней.
— Хорошо-то хорошо, только маловато их. — Ростбиф давно не пополнял свои запасы серебра, негде было. Свинец же действует только за счет кинетики, и его должно быть много. Желательно — очень много. — А что сказала девочка?
— Ничего не сказала. Она зеленая. Это ее первая боевка, до сих пор она только дацзыбао[18] сбрасывала.
— А парень?
Эней пожал плечами.
— Такой же.
— Ладно. Как говорил давным-давно один из здешних политических деятелей, «ми маемо те, що ми маемо».
Улыбка Энея вышла кривоватой. О да — Ростбиф всегда делает свое дело именно с этой позиции: мы имеем то, что имеем. И тем не менее Ростбиф делает дело отлично, и это еще больше убеждает идиотов из штаба в том, что он умеет творить чудеса. А он не умеет, он просто умнее, чем все эти подпольные наполеоны, вместе взятые. И когда Ростбиф в конце концов погибнет, они скажут: ах, он слишком много на себя брал…
На журнальном столике Ростбиф развернул планшетку и подсоединился к голопроектору. Это было одно из его нововведений — отрабатывать акции на трехмерных моделях. Построенных, кстати, той самой программой, при помощи которой в милиции реконструируют картины происшествия. Сейчас эта программа еще не работала — проектор просто соткал из лучей трехмерный план города.
18
Дацзыбао