Он вытащил моторовца[32] из машины и отволок в кусты. Ах, хороший город Екатеринослав. Зеленый город. Сэр, вас когда-нибудь раздевал мужчина?
Времени было мало. На детали тратить некогда. Ковбойские сапожки не очень идут к моторовской куртке и шлему, но вряд ли кто успеет приглядеться. Теперь нам нужен еще один комплект — потому что раздевать кого-то на месте будет некогда, успеть бы одеть террориста.
Он нюхал ночь, смотрел ночь, слушал ночь, вбирал ее в себя всеми норами, чтобы не ошибиться — а вдруг им придали варка из «Омеги»? Это было бы… некстати. Нет-нет, в наряде одни люди… А значит, это — часть «Перехвата», они просто прочесывали все мотели подряд и решил и — правильно! — брать террориста, пока он один. А еще они решили — и неправильно! — что Игорь не вернется, а значит, можно обойтись без подкрепления.
Это нам обидно. Или подкрепление уже вызвали и дожидаются?
А там, наверху, напряжение потихоньку, по шажку в секунду сменялось яростью…
Еще один стоял возле въезда в гараж. Внаглую курил на посту, перебивая сигаретой вкус и запах рабочего допинга — страшная все-таки гадость, Игорь когда-то попробовал и бросил, ему самому хватало адреналина. Моторовцу все было ясно: один объект сбежал и теперь не их забота, второго взяли, сейчас обколют, допросят — и можно ехать домой. Но домой он так и не попал, а попал в кусты. Разросшийся шиповник, романтичнейшее место. Второй моторовец оказался таким же, как его дешевая сигарета, — тлел, чадил и сыпал пеплом. Но Игоря наконец отпустило чувство сосущего голода. Он был теперь в полной боевой форме. А моторовец — не в полной: куртка и брюки у Игоря под мышкой, один пистолет — в руке, второй — в кобуре. А теперь — вперед. Легко и спокойно, прекрасно чувствуя и медиков, дымящих с водителем у санитарной машины над еще одним моторовцем, который уже никуда не торопился, — ба, да террорист им не дался так просто, даром что еле дышал! — и четверых в комнате, и еще четверо прочесывают окрестности — и молятся всем богам, чтобы никого не найти! Он взбежал по той самой лестнице, по которой утром еле-еле с помощью террориста всполз на четвереньках. То, что хлестало из сорванной с петель двери, забирало покрепче, чем экстази. Человек услышал бы только однообразный рык: «Где второй? Где второй, сука, я спрашиваю?» — да глухие стоны в ответ. Игорь слышал симфонию. Патетическую, едрена вошь. Ярость, теперь уже только ярость без всякой примеси целеполагания, самодостаточная, сочная, ощущаемая всей поверхностью нёба, боль, страх, ошеломление. Он шагнул в дверной проем (или, точнее, пролом), переступил через раздолбанную в щепки кровать и застал следующую мизансцену. Террорист бессильно корчился на полу лицом кверху, руки под туловищем, явно зафиксированы. Моторовец с нашивками сержанта каблуком давил ему на грудь, как раз в области раны. Двое рядовых стояли соляными столбами и явно не знали, что делать: экстренный допрос свернул куда-то не туда, но они еще не поняли, что их командир остервенел всерьез, а не просто пугает пленного истерикой, как по инструкции положено. Ну композиция… Микеланджело по вам плакал.
Сержант повторил поднадоевший Игорю вопрос.
— Возражаю, — сказал Искренников спокойно. — Я не второй, я первый.
Это было уже слишком, но удержаться он не смог. Конечно, лучше всего прикончить их так, чтобы они даже не поняли, что с ними случилось, но слишком сильно пахло болью в этой комнате. Ну ладно, я варк. Но вы-то почему?..
Первую изумленно раскрытую пасть он закрыл ударом снизу, с носка. Шея хрустнула, как пластиковый стаканчик. Сержант успел поднять автомат — Игорь вывернул ему руку и, ломая его пальцы о предохранительную скобу, швырнул обезоруженного палача на его помощника. Игорь не хотел стрелять. Пока.
Раненого и избитого террориста хватило на то, чтобы откатиться под батарею и не путаться под ногами.
Чутье играло свои шутки — Игорь знал, что кровь у всех пахнет совершенно одинаково. Но для варков на чисто физический запах крови накладывается еще что-то, насквозь нематериальное. И даже сейчас, на подъеме, который раньше он назвал бы адреналиновым, он чуял целый букет: грубый, отдающий чем-то тяжелым и маслянистым запах моторовцев перебивался чистым ароматом. Как будто на унылой закопченной стене котельной кто-то нарисовал яркий белый завиток кельтского узора.
Игорь пнул еще трепыхавшегося сержанта в угол, где тот и затих, и приподнял террориста. Тот дернулся было, но Игорь почти пропел:
— Спокойно… Сейчас снимем с тебя эти наручники… — Разбираться с сержантской карточкой и кодом не было никакого времени, террорист это понял в своем тумане, выгнулся, натягивая короткую цепь. Игорь прижал ее к полу стволом, выстрелил. Боевик дернулся и очень некстати обвис. — Эй, не расслабляться! Прошу футболочку… — Попутно он всунул руку раненого в рукав, тот только зубами скрипнул. — Теперь курточку… та-ак… Шлемчик… А теперь встаем…