Эволюция не знает обратного хода. С верхней ступеньки путь только в пропасть. Вот почему мы — именно мы, люди, — совершаем сегодня правосудие над старшей Миленой Гонтар. Она виновна именно перед нами. Инициировав человека без согласия общества, она безответственно породила еще одного представителя безответственной элиты. На протяжении двух лет они терроризировали ночные города, оставляя за собой трупы. Они крали, грабили и убивали. За этим же они приехали и в наш город — и здесь ее схватили. Милена Гонтар, мы имеем право на самозащиту, и мы пользуемся этим правом. Мы не узурпировали власть, которой приговариваем вас. Власть узурпировали вы, и она ушла из ваших рук. У вас есть еще шанс перед смертью — примириться с Богом и мирозданием, выдать сообщника. Бог есть любовь. Он простит вас, и ваша карма будет легче в следующей жизни.
Священница умолкла, ожидая ответа преступницы. Милена Гонтар молчала долго, и все уже решили было — она будет молчать до конца; но вдруг вампирка расхохоталась.
— Ты глупая дура, — сказала она с балканским акцентом. — Никакую власть меня приговорить ты не имеешь. Тебе дали другие приговорить меня. Те, кто сильнее. Вас пасут и едят — вот правда. Вы согласны, что вас едят, за то, что вас пасут, — вот это правда. А мне устало вас пасти, вы тупое стадо. И я нашла себе волка, и мы стали волками. Ты боишься волков, потому что мы хотели наплевать на твой колокольчик, коровка. Только потому. И ты затопчешь меня сейчас, но мне ничего не жаль. Он найдет тебя и выпьет твою кровь. Жди, коровка!
Милена Гонтар снова захохотала. Один из охранников, шагнув вперед, приложил к ее горлу станнер и парализовал голосовые связки — смех стал беззвучным.
Но, словно подхватив от Милены Гонтар ее безумие и ярость, грохотом и светом ахнул утренний парк, окружающий площадь. Еще, еще и еще раз. Четвертый взрыв хлопнул совсем рядом, из-под фонаря близ помоста повалил дым. На фоне всего этого резкое «ж-жж!» пинч-мины, убившей всю электронику на двадцать метров вокруг, просто потерялось. Тем более что шумовую эстафету после четырех разрывов принял двигатель мотоцикла.
Снизу это было красиво и жутко — с крыши музея, с выступавшего вперед полукружия, взлетел стальной всадник. Мотоцикл описал в небе почти идеальную дугу и приземлился прямо на помост. Будущий высокий господин не успел отскочить и от столкновения с летающим мотоциклом перешел в категорию полных и безусловных покойников. Всадник, затянутый в черную кожу, еще в полете выпустил руль и соскочил с седла, гася инерцию своего тела обратным сальто. Опытный глаз отметил бы, что каскадер не рассчитал и спрыгнул слишком высоко, в четырех-пяти метрах от помоста. С такой высоты нельзя приземлиться на ноги, не поломав кости.
Полтора центнера хромированной стали врезались в оцепление и укатили дальше, окончательно распугав зрителей. Проломив кусты, мотоцикл со всего маху воткнулся в бетонную оградку газона, кувыркнулся через нее и завалился под дерево, продолжая рычать мотором.
Высокие господа не унизились до того, чтобы кинуться к своим машинам, — но их плавное перемещение по скорости не уступало бегу человека. Видимо, аттракцион со взрывами и воздушными всадниками им не понравился. И тут слева, из аллеи, проскочив прямо меж деревьями, вылетела «нива-селянка» с убранным верхом. Водитель, тоже в черной кожаной куртке и зеркальном мотошлеме, резко остановил машину прямо напротив импровизированной трибуны и дал автоматную очередь. Высоких господ нельзя убить свинцом — но пуля точно так же ломает им кости и рвет мышцы, как простым смертным. А иглопуля из «девятки» вдобавок летит вдвое быстрее звука и крошит все на своем пути.