Антон терпеть не мог скандалов. И непонятных вещей. Тихие пьяницы в российских широтах ему раньше не попадались, все как-то больше шумные.
Кроме того, он впервые видел, чтобы люди столько пили. Особенно те, кто подражает варкам. В Москве такие предпочитали более интеллигентную отраву — «ледок», «хрусталик», старый добрый кокс… А из купе, когда дверь открывалась, разило так, словно они не только пили водку, но и купались в ней.
Кроме того, от затянутого в черную кожу парня несло не только перегаром, но и аптекой. Будь Антон простым пассажиром — он, скорее всего, не обратил бы на это внимания. Но он вот уже полгода как не мог позволить себе такой роскоши: не замечать мелочей. А это была не мелочь, это была опасность. Антон сильно наследил в Ростове, возможно, наследил и в Харькове… чем больше звеньев в цепочке, тем легче по ней идти.
Парень, тянущий под варка, снова вышел из купе и двинулся против движения поезда. Ресторан через два вагона, но там спиртное пьяному не продадут. Это не станция, где можно отговориться спешкой. И вообще, лишний раз светиться…
Подожди-ка. Вода. Они дважды покупали воду у проводницы. Не для подосиновика[44] для второго. Жажда, бледность, круги под глазами, озноб… Пьян? Расскажите кому-нибудь другому.
Длинный вернулся. С большой упаковкой сока. Шел, покачиваясь и как-то дергаясь на ходу. И не тянул он под варка — он им и был! И когда шел в туалет, шатался не от водки — от солнечного света.
Нелегальная инициация? Прямо в поезде? Да с ума они сошли, что ли?
Антон подключился к Сети. Связь была паршивая, но в Виннице стабилизировалась, и Антон успел скачать ленту новостей. Прочитал и понял — нужно сходить. На ближайшей станции. Добираться до Львова и делать новые документы, потому что даже если «Омега» еще не сидит у этих двоих на хвосте, то сядет обязательно. Через считаные часы, если не минуты. И по всему их маршруту с метелкой и ситечком пройдется, и не только с электронными… любой его волос, любой его генматериал в этом чертовом поезде… Не во Львов, обратно на север, в Киев. И возвращаться сюда не раньше чем через месяц-другой… Это Гонтар они поймали случайно, на варка гензацепку не сделаешь, клетки отдельно от хозяина не живут, разлагаются. А я-то…
Екатеринослав. Гонтар. Газда. Человек и варк.
Антон откашлялся и предложил беременной обменяться билетами. И только потом вспомнил, что следующая-то остановка — через полтора часа.
Ему было страшно, ему было очень страшно. Если накроют с этими двумя, тогда конец. Но и сами эти двое… Зачем, зачем я это сделал? Он зажмурился, уткнулся головой в простенок между окнами, а потом еще два раза легонько стукнулся в него лбом. Некоторые водители-юмористы любят клеить над дверью микроавтобуса мишень с надписью: «Место для удара головой». Мне срочно, срочно нужно такое место…
Я это сделал, чтобы с этими двумя не пришлось разбираться беременной женщине. Или проводнику. А еще потому что… потому что я вдруг решил: я должен.
Но почему я так решил? Я спятил, вот оно что. Устал бегать, извелся и свихнулся.
Ну и ладно.
Закат скользил в окнах, дробясь о стволы лесопосадок. Из купе, когда дверь открылась, резанула попса, от которой свело скулы, — лоу-поп-переложение украинских фольклорных песен: «Ой, мiй милий вареничкiв хоче!»
— Чего тебе, мальчик? — неприязненно спросил варк, когда Антон вошел и закрыл за собой дверь.
— У меня… билет… П-попросили поменяться… Вот… Там беременная женщина… а свободных мест больше нет. Вы же не хотите скандала?
Второй, что лежал на раскинутом сиденье, повернул в сторону Антона голову и раскрыл глаза, очерченные темными кругами. Точнее, один глаз — второй заплыл. Подбородок рассажен, губы вспухли — похоже, перед тем как перейти в тихую стадию, этот «пьяница» все-таки побывал в буйных. За все время поездки он покидал купе лишь однажды — вися на своем товарище, выбрался в туалет. Но именно он принял решение — легким движением ресниц показал белобрысому: да, пускай.
Сходится.
— Садись, — вздохнул варк. — Только не доставай.
Вынул из-под сиденья бутылку «Развесистой клюквы», приложился прямо к горлышку. Показал лежащему, тот так же еле-еле качнул головой из стороны в сторону, прошептал: «Воды» — и закрыл глаза. Антон бросил сумку на багажную полку (в соседской сумке что-то брякнуло), сел, раскрыл планшетку, открыл «Во имя желтого флага» и стал читать про осаду Пуэблы.
Навари, милая, навари, милая, навари — у-ха-ха! — моя чорнобривая!