Я остановилась и развернулась к небольшой толпе, образовавшейся за моей спиной.
— Я могу снять с себя всю одежду, и вы увидите — на моём теле нет скверны, — громко сказала им, про себя подумав, что гловы с рук не сниму. Ни в каком из случаев.
Лишиться одежды и выставить себя обнаженной напоказ — не так страшно, как снять с рук кожаные перчатки без пальцев.
— Этого не потребуется, если ты сможешь объяснить, зачем пришла в мой город, — раздался звонкий тенорок со стороны новоприбывших на зрелище людей.
Я развернулась к местному пастору.
— В Твой город? — равнодушно переспросила я, — С каких пор деревни стали переименовываться в города? — я склонила голову, разглядывая худощавого мужчину в пасторской рясе в пол, волосы которого были настолько светлыми, что невероятно контрастировали с чёрным одеянием, — И с каких пор деревни стали принадлежать пастырям?
— Совсем с недавних, — мягко улыбнулся светловолосый.
А его голос и впрямь высок. Почти женский. Как убого.
— Я пришла в Десятку, чтобы купить себе вещей потеплее, — всё также спокойно ответила ему, — И, возможно, устроиться наёмницей на зиму.
— А с чего ты, Божье дитя, взяла, что нам требуются наёмники? — продолжая добродушно улыбаться, спросил пастор.
— С того, что они требуются всем, — ответила я, — И с того, что была здесь полгода назад и знаю, что в этой деревне самая большая территория засеянных полей. А это значит, услуги наёмников вам просто необходимы.
— Ты права, у нас большое поле, а в этом году и большой урожай, — кивнул пастор, соглашаясь, — Но что может такая, как ты, предложить моей деревне?
И опять «моей». Хвала небу, в этот раз хоть не назвал деревню городом.
— Мои способности проверит тот, кто будет брать меня на службу, — отрезала я, уверенно глядя на него.
Не нравился он мне. Не знаю, в чём тут дело, но не таким должен быть пастор.
На некоторое время на улице повисла напряжённая тишина.
— Скажите, почему вы следовали за ней? — неожиданно спросил пастор у женщин за моей спиной.
— Она вышла из квартала наёмников. Утром. Одна, — сказала та, чьё лицо было почти скрыто косынкой.
— И вы предположили… — пастор предложил людям ответить самим.
— Что она — падшая! — выкрикнула женщина из глубины толпы.
— А я предложила проверить это прямо сейчас, — негромко сказала я, кладя руку на перевязь кинжалов.
— А что, если она и впрямь заражена скверной? И обратится в Грешницу прямо сейчас? — запричитала женщина лет пятидесяти в грязном платье с волосами, убранными в сальный пучок, — Кто защитит нас от неё? Ведь вы сами отправили половину наёмников на добычу нефти — к заброшенной скважине!
Я резко обернулась к говорившей. Дамас не сообщал мне об этом… Выходит, он не знал?
— Я смогу усмирить её, если она обратится в Грешницу, — всё с той же доброй улыбкой успокоил пастор людей на улице.
Мой взгляд был пуст. А мысли собрались в один ироничный вопрос: «Да что ты?!.».
— Тогда нужно, чтобы она показала, что на ней нет скверны! — раздался нескладный хор голосов.
Они что, перед ним выслуживаются?! Я с недоверием оглядела лица собравшихся на улице. Это насколько же нужно запугать людей, чтобы они стали так рьяно защищать непогрешимость деревни, абсолютно забывая о четвёртом из семи смертных грехов?
Гнев.
— Пусть снимает с себя всю одежду! — закричала девушка, по шею укутанная в ткани.
Абсолютно забывая…
— Что у вас тут за праздник жизни? — раздался протяжный с ленцой голос.
Я развернулась на сто восемьдесят градусов и посмотрела в лицо… а кто это вообще? Какой-нибудь начальник? И почему за его спиной охранники стены?
Мужчина, которого я даже мужчиной-то назвать не могла — настолько утончёнными были все его черты, — был ещё более худым, чем пастор; не знаю, откуда были эти двое, но явно не из деревень, что в округе, потому как по сравнению с жителями десятки они выглядели… действительно тощими. Так вот тот, что заговорил последним, был темноволосым обладателем самого скучающего лица на земле. И ехал он на коне. То есть… вот прям сейчас восседал на спине животного, с ленивым интересом разглядывая шоу, устроенное «праведными горожанами».
— Куда вы ведёте наших охранников? — неожиданно прозвучал в затянувшейся паузе голос той самой женщины в грязном платье.
Какая смышлёная. Сразу видно — приноровилась к Миру После.
— Нужно отвезти урожай в хранилище, отстроенное на территории за стенами. Здесь уже места нет, — растянул губы в улыбке черноволосый.
— Когда у нас успело появиться новое хранилище? — удивилась женщина, но под пристальным взглядом пастора замолчала и опустила голову.