Не всегда решающими являются общепринятые даты. Все знают, что готы разграбили Рим в 410 году; но в утраченных западных провинциях империи на протяжении нескольких столетий сохранялся легко узнаваемый «полуримский» характер цивилизации. Напротив, когда восточные провинции империи отошли мусульманам после 640 года, эти общества не долго оставались «полувизантийскими» – они подверглись стремительной «ориентализации». Потому что покоренная мусульманами необъятная громада Персидской империи тянула ислам на восток от его изначальных завоеваний. В VIII столетии средиземноморским побережьем стали управлять из Багдада; Средиземное море получило статус глухой заводи среди людей, привыкших начинать свое плавание в Персидском заливе; а двор Харун ар-Рашида (788–809), изобилующий атрибутикой «полуперсидской» культуры, служил напоминанием того, что начало постепенной, но уверенной и необратимой победы Ближнего Востока над греками было положено восстанием в Фарсе в 224 году н. э.
Волны Средиземноморья отступали, обнажая более древний мир: ремесленники в Британии вернулись к художественным формам латенского периода; серв в римской Галлии возвратил себе кельтское имя vassus; коптские отшельники Египта – блюстители благочестия римского мира – возродили язык фараонов (см. с. 103), а гимнографы Сирии осыпали Христа титулами, восходящими к шумерской идее божественной царственности. Вокруг самого Средиземного моря рушились внутренние преграды. На поверхность вышла другая сторона римского мира, долго возраставшая во мраке безвестности (см. с. 46–47) – так же, как, перевернутый плугом, наверх поднимается суглинок другого цвета. Дион Кассий игнорировал христианство, а три поколения спустя оно стало религией императоров (см. с. 93 и далее). Иногда мелочи вернее свидетельствуют о переменах, поскольку это свидетельство неосознанное. В IV столетии недалеко от Рима скульптурная мастерская все еще изготавливала статуи, облаченные в безупречную древнеримскую тогу (со специальным углублением для крепления портретной головы!). Однако аристократы, заказывавшие такие скульптуры, на самом деле носили одежду, свидетельствовавшую о продолжительных контактах с несредиземноморскими «варварами»: шерстяную рубаху с Дуная, плащ из Северной Галлии, закрепленный на плечах ажурной фибулой из Германии, и даже «саксонские» штаны, чтобы защитить свое здоровье. Еще глубже, в самом сердце Средиземноморья, греческая философская традиция нашла способ открыться иному религиозному настроению (см. с. 78 и далее).
Такого рода перемены лучше всего характеризуют эволюцию позднеантичного мира. В следующих двух главах мы рассмотрим политический и социальный контекст той революции, которая положила начало этим переменам в конце III и IV столетии.
2. Новые правители: 240–350 годы
Дион Кассий отложил перо в 229 году безо всяких дурных предчувствий. Его внук и правнук могли быть свидетелями восшествия на престол Диоклетиана в 284 году и обращения Константина в христианство в 312 году. Приведу более известный пример: святой Киприан, епископ Карфагенский, претерпел мученическую кончину в 258 году. Секретарь Киприана, будучи глубоким стариком, был в состоянии рассказать старшему другу святого Иеронима (родившемуся около 342 года), какие книги великий епископ предпочитал. Мы не должны упускать из виду неприметные связи такого рода между поколениями. Языческая Римская империя Киприана в середине III века может показаться нам бесконечно далекой от христианской «поздней» Римской империи Иеронима конца IV века, однако Римская империя была огромным неповоротливым обществом. Подавляющая часть ее богатств находилась в сфере сельского труда, а большая часть ее населения жила натуральным хозяйством. Империя, таким образом, была хорошо защищена от последствий политической нестабильности, длившейся на протяжении двух поколений, и вторжения варваров после 240 года.
После 240 года широко раскинувшейся империи пришлось столкнуться с вторжением варваров и политической нестабильностью в масштабе, к которому она оказалась абсолютно не готова. Условия, в которых империя преодолела кризис, случившийся между 240 и 300 годами, определили характер будущего развития позднеантичного общества.