— Сладкое потом! — строго сказала Алиса и хлопнула его по носу.
Шарик куснул ее за палец. Алиса с укором поглядела на него.
— А тебе было бы хорошо, если бы я тебя укусила за палец?
Шарик не ответил, потому что уже был занят котлетой. Когда Алиса доела то, что оставалось от Шарика, она отняла у него туфлю, которой он закусывал, и сказала:
— А теперь гулять!
Шарик весело тявкнул и затрусил к подоконнику. Они отодвинули горшки с кактусами и уселись на окошке. Так они гуляли всегда до маминого прихода, потому что гулять по-настоящему было не с кем.
По той стороне улицы прошел солдат с трубой.
— Чур, моя труба! — крикнула Алиса.
Шарик остался без трубы, но он не огорчился: по карнизу шла кошка, и он тут же ее облаял.
— Какой хитрый! — обиделась Алиса. — Захватил такую красивенькую кошечку.
Но делать было нечего: всё по правилам. Шарик первый заметил, первый сказал, и кошка досталась ему.
А потом Шарик получил еще целый самолет. Алисе стало совсем завидно.
— Как тебе не стыдно! — закричала она. — Кошка ему, самолет ему, и все автобусы всегда ему, и троллейбусы! А мне только одна труба. А тебе было бы хорошо, если бы у тебя была одна труба?
Тут она увидела возле их дома девочку с голубой тетрадкой. Девочка смотрела на их парадное.
— Чур, моя тетрадка! — закричала Алиса. — И вся девочка моя! — быстро добавила она, чтобы Шарику было обиднее.
Но девочка уже скрылась в парадном.
А через минуту Шарик вдруг скатился с подоконника и с лаем кинулся в переднюю. Алиса побежала за ним. Раздался тихий звонок.
Алиса знала: открывать нельзя. Но все-таки, кто же стоит за дверью и хочет к ним войти?
— Кто там? Волк? — спросила Алиса.
Ей ответил совсем не волчий голос:
— Что ты! Наоборот!
— Тогда скажи: волк дурак! — потребовала Алиса.
— Волк дурак! — ответили ей. — Открой, девочка…
Но Алису не так легко провести. Мало ли кто попросится хорошим голосом!
— Да, а ты сначала скажи: кто ты?
— Я Шершилина, из двадцать седьмой школы!
Алиса не знала: Шершилина — это хорошо или плохо? Она посмотрела на Шарика: что он думает? Но Шарик сидел, завернув одно ухо, и, склонив голову, смотрел на дверь. Тогда Алиса громко спросила:
— А что тебе, Шишилина, надо?
— Скажи маме, что пришла няня.
— Няня? — обрадовалась Алиса. — Тогда иди скорей наниматься и пойдем гулять!
Алиса быстро открыла дверь. Перед ней стояла ее собственная девочка с голубой тетрадкой! Алиса гордо посмотрела на Шарика и сказала:
— А к тебе твои кошки не придут. Никогда!
Она схватила Лиду за руку и повела в комнату. Лида погладила Шарика и спросила:
— А где же твоя мама?
— На работе.
«Ну конечно, — подумала Шершилина, — это потому что я! Пришли бы другие — мама была бы дома».
Алиса будто поняла ее мысли:
— Ничего, я сама тебя найму. Я знаю, как нанимать. Мы с мамой уже нанимали, только те все были плохие. А ты хорошая, я тебя очень скоро найму!
Алиса суетилась вокруг Лиды.
— Ну, сначала садись… Не сюда, а сюда. У нас няньки нанимаются на этом диване.
Они сели. Помолчали. Лида разглядывала разбросанные игрушки, криво постеленное одеяло на кровати, изгрызенную туфлю…
Алиса вспоминала мамины разговоры с няньками.
— Ну, значит, ходить за ребенком, — начала она солидно. — Еще заводить радио… Теперь ты.
— Что — я? — не поняла Лида.
— Ну, спрашивай меня: с постирушкой или без постирушки?
— А вам как надо? — спросила Лида. Они обе не знали, что такое постирушка.
— Нам надо постирушку, — сказала Алиса. — Пусть тоже у нас живет.
Лиду мучил вопрос: дадут ли ей сегодня аванс — немножко денег? Но не могла же она говорить об этом с Алисой или. Шариком! И она решила дождаться маму. Тут Алисе наскучил разговор. Она слезла с дивана и сказала:
— Довольно наниматься. Теперь, няня, веди нас гулять!
И они пошли гулять: Алиса, Шарик и Шершилина.
12
Здесь пришла пора познакомиться поближе с Борей и Левой, мальчиками из того дома, где живут Сергей Васильевич и Таисия Петровна. Как вы помните, мы оставили их под деревом налитыми квасом до ушей.
Им было не по себе. И это был тот редкий в их жизни момент, когда они не могли драться. Поэтому они только лениво спорили. На этот раз о футболе.
Боря утверждал, что, если бы в ворота вместо мяча летел тигр, Яшин бы его отбил. Лева говорил, что никогда Яшин не отобьет тигра.
Когда они немножко охрипли, Боря сказал, что лучше бы Лева помалкивал, когда говорят старшие. Он был старше Левы на пятнадцать минут и никогда не упускал случая напомнить об этом. Но Лева всегда отвечал: на пятнадцать минут старше, на сто лет глупее. После этого они дрались.
Не кончив спора о Яшине и тигре, они почувствовали, что уже могут встать и действовать. Правда, план действий был еще неясен. Поэтому они просто пошли куда глаза глядят. Глаза глядели в Сад отдыха.
Туда они и отправились.
По дороге братья решали вопрос, кто выше прыгает — лягушка или блоха. Боря стоял за лягушку, Лева — за блоху. Оба кричали: «Докажи!» Но ни лягушки, ни блохи под руками не было.
Они вошли в сад.
В одном из уголков Сада отдыха был шахматный клуб. Вокруг киоска, где выдавали шахматы и домино, стояли маленькие столики. За ними в глубоком молчании сидели игроки.
Друг против друга, упершись кулаками в щеки, сидели Сергей Васильевич и бывший вагоновожатый трампарка номер один. Хотя погода была хорошая, Сергей Васильевич, помня, что вчера их разогнал дождь, был сегодня в галошах.
Ему было плохо. Только что он зевнул слона. Он уже минут двадцать смотрел на доску. И вдруг спросил:
— Какими я играю?
— Черными, дорогой товарищ, черными! — ехидно сказал вагоновожатый и показал на черного слона, который стоял уже не на доске, а на столике.
Сергей Васильевич беспомощно огляделся. Вокруг сидели, уткнувшись носом в доску, люди в соломенных шляпах. Но никому не было дела до того, что человек пропадает. А главное, не было рядом Таси.
Нянька Лида вела на прогулку Алису и Шарика. Черный Шарик рвался вперед, натягивая поводок так, что ошейник грозил его задавить. Он хрипел и кашлял, бросаясь в разные стороны. Другой такой любопытной собаки на свете не было. Его интересовало всё: каждая бумажка на тротуаре, спичечный коробок, яблочный огрызок. Но особенно его привлекали зонтики и шнурки на ботинках. Он натягивал поводок поперек тротуара, и прохожие должны были скакать через веревочку. Он закатывался под все ворота и скамейки, ошеломленный вихрем незнакомых запахов.
Они вошли в сад.
— Вот посмотришь, как все сейчас прибегут! — гордо сказала Алиса Лиде.
И правда. Как только они вошли, к ним со всех сторон побежали дети, бросая лопатки, песочницы и скакалки.
— Черненький пришел! Шарик, Шарик! Можно я его поглажу? — кричали они.
— Нельзя, — важно сказала Алиса. — Он еще не знает ваши фамилии и может укусить.
Тогда все наперебой закричали свои фамилии и начали знакомиться с Шариком.
А Лида стала смотреть: что делают другие женщины, когда приводят детей в сад? Сидят на скамейках и разговаривают. И она тоже села — на ту скамейку, где утром сидела с Мишей.
Вспомнив утро, Лида горько вздохнула. Она вздохнула бы еще тяжелее, если бы знала, что к ней приближается новая беда.
По главной аллее шли братья Боря и Лева.
— А я говорю — могут! — это Боря.
— А я говорю — не могут! — это Лева.
— Так что, по-твоему, не бывает говорящих собак?
— Одна или две на весь мир. И то самые гениальные.
— Так я же не про гениальную! Я про всякую. Что всякая собака может сказать «ку-ку».
— Будет тебе собака говорить «ку-ку»! Не такая она дура!
— А я говорю — будет!
— А докажи!
— А вот! Давай сюда любую собаку, я ее в два счета научу говорить «ку-ку»!
— Пари?
Они заключили большое пари. Лева поставил свой почти целый топорик, который нашел в лесу, а Боря — чудный велосипедный насос.