— Дядя, а Даша не придет?
— Придет ужо… Никак гость? — спросил он, заметив чужую шапку на столе.
— Незваный гость, — сказал Непомнящий, выходя из-за занавески и протягивая руку. — Здравствуйте, товарищ!
Денисов исподлобья взглянул на человека, пожал плечами, но руку подал.
— Что ж… здравствуй… — неохотно проговорил он.
— Дядя, он тятьку знает… Говорит, кандалы сняли…
— Что ж… Его многие знали… Н вот гостинца тебе. — Денисов подошел к печке, положил перед мальчиком принесенный узелок и шепнул. — Ты помалкивай, Костя… Это жандарм переодетый.
У Кости сделались большие глаза Взяв узелок, он поспешно убрался на старое место в тень.
Между тем Непомнящий подпорол шов пиджака, достал во много раз сложенную бумажку, развернул ее и, когда Денисов вернулся к столу, положил перед ним.
— Я из Перми, — начал он тихо. — Приехал с партийным поручением наладить связь с вашей организацией и вывезти типографию. Явка была дана к Зотову, но там меня задержали… Из полиции пришлось бежать. Случайно я выяснил, что приставом у вас теперь Кутырин, а он меня знает в лицо. Вашу фамилию я узнал там же, в полиции… как человека ненадежного.
— Это они напрасно… Я человек рабочий. Кусок хлеба зарабатываю — мне больше ничего и не надо.
— Вот, прочитайте мой документ.
Денисов взглянул на бумажку и отстранил ее своей большой, загрубевшей рукой.
— Это я ничего не знаю, господин хороший. — Неохотно сказал он. — Брат у меня такими делами занимался. Теперь вот наказание несет по заслугам. А я ничего не знаю. Если мальчишка что и болтал, вы ему не верьте. Он по молодости… Не желаете ли для праздничка рюмочку?..
Говоря это, Денисов достал из висевшего на стене шкафчика небольшой графин с водкой и поставил его на стол.
— Вы мне не доверяете… Прочитайте документ.
— Не знаю, не знаю, господин хороший… Документы мне ни к чему… Вот извольте! Чем богаты…
— Как же вам доказать?.. Времени у нас мало. В полиции, наверно, уже хватились… Вашего брата я лично знал. Он бывал в Перми за литературой и останавливался у меня.
— Брата моего многие знали. Он был человек компанейский, — неопределенно сказал Денисов.
— Как же быть?.. Как вам доказать?
— Ничего я про это не знаю. Вы, господин хороший, не туда попали. Мало ли чего наговорят на меня. Язык у людей долгий, без костей.
Денисов не случайно называл гостя господином. Внешне тот походил на мастерового. Черная борода, давно не знавшая ножниц, простая одежда, какую обычно носит трудовой народ, простуженный, хрипловатый голос. Но манера разговора, руки без мозолей и трещин, длинные пальцы и особое выражение лица не соответствовали такой внешности. Наблюдательному, осторожному человеку, каким был Денисов, это сразу бросилось в глаза, и он не верил ни одному слову необычного гостя.
Положение создалось безвыходное. Непомнящий сидел нахмурив брови, нервно покусывая усы. Он понимал осторожность Денисова и не имел ни малейшего чувства досады или обиды.
Времена наступили тяжелые. Ищейки, провокаторы рыскали повсюду. Малейшего повода было достаточно, чтобы схватить «неблагонадежного», и хорошо, если он отделывался только ссылкой на каторгу.
«Но что же теперь делать? Как поступил бы на моем месте опытный революционер?» — мучительно думал Непомнящий, перебирая в памяти похожие случаи, о которых слышал раньше, но ничего подходящего вспомнить не мог. Вдруг глаза его блеснули хитрым огоньком. Откинувшись назад, он хлопнул ладонью по столу.
— Подожди-ка… Послушай меня минутку, только не перебивай. Слышал я про один случай… В каком году это было, не знаю. На копейской конюшне служил конюх, — начал он оживленно рассказывать. — И было у него два сына: Андрей и Михаил. Тогда же, на конюшне, жил старый козел. Звали его, если память не обманывает, Чужбан…
При этих словах Денисов выпрямился.
— Да, да… Чужбан, — продолжал гость. — Мальчишки у этого конюха были озорные. Они часто дразнили козла. Дергали его за хвост, махали перед мордой тряпкой, щипали. Чужбан был старый, и рассердить его было трудно, но все-таки и у него терпение лопалось. Вот тогда и начиналась потеха. Чужбан вставал на задние ноги, тряс бородой и с прискоком бросался на ребят. Рога у него были большие, закрученные в кольца. Ребята увертывались и смеялись. Это еще больше сердило козла, и он начинал кидаться на все, что попадало на глаза. Опрокидывал бочки, гонял по двору конюхов. Однажды ребята рассердили козла так, что сами испугались и выскочили за ворота. Чужбан за ними! В это время мимо проходила толстая купчиха… Как ее по фамилии… забыл…
— Чирикова, — с улыбкой подсказал Денисов.
— Да, да, Чирикова. Козел выскочил за ребятами, увидел купчиху, поднялся на дыбы и со всего размаху поддел ее рогами под зад… Купчиха упала в канаву. Ребята не растерялись. Они отвлекли внимание козла, загнали его обратно на конюшню, помогли выбраться купчихе из грязи, довели ее до дому и за это получили серебряный полтинник.
В конце рассказа Денисов беззвучно смеялся, хлопая себя по коленке. Вместе с ним хохотал на печке и Костя. На душе у всех стало легко.
Эту давным-давно забытую историю мог рассказать гостю только брат Андрей в дружеской беседе. Не было никакого сомнения в том, что Непомнящий был с Андреем в хороших отношениях. Неужели бы брат стал изливаться перед подозрительным и ненадежным человеком, да еще вспоминать свое детство? Бумажку легко подделать, но рассказанная история с Чужбаном была лучше всяких документов.
— Ну, здоров, товарищ! — радостно сказал Денисов, пожимая рассказчику руку. — А ведь я думал, что ко мне шпика подослали. Эту историю тебе только братишка мог рассказать. Чужбана вспомнил… Ох, ну и козлище был! Огромный, борода во! Это верно, все так и было… И купчиха знатно в канаву кувырнулась. Ну, пойдем, товарищ хороший, потолкуем.
Они прошли во вторую половину комнаты и заговорили так, чтобы не слышал мальчик.
— Так ты за типографией? — проговорил Денисов, почесывая бороду. — Это, знаешь, загвоздка… Насчет связи — чего лучше… Связь мы, конечно, наладим. И люди у нас есть настоящие и всё… А вот насчет типографии хуже. Я ведь не знаю, где она спрятана. Зотов прятал. Говорили наши, что инженер Камышин знает. Он тоже там чего-то делал…
— Как же теперь быть?
Денисов подумал и нерешительно продолжал:
— Вот разве еще сын Зотова знает… Василий. Было у них, видишь ли, свидание с отцом перед казнью. Так я полагаю, что он ему шепнул. Спрашивал я его, — отпирается! Чего-то он боится, скрытничает, от него трудно добиться. Мальчишка упорный, с отцовским норовом.
— А Камышин здесь?
— Камышин-то здесь, а только, видишь ли, он того… Сильно перепуганный после восстания. Черт его знает, что у него в голове! Ненадежный он какой-то… Сунешься и как раз в капкан попадешь! Потрепали нас тут крепко, товарищ хороший. Сейчас начинаем опять силы собирать. Голова есть…
Денисов оборвал фразу на полуслове и, повернувшись, предостерегающе поднял руку. До слуха донеслись глухие голоса и скрип шагов за стеной. Непомнящий встал.
— Идут. Не за мной ли? — проговорил Денисов.
— Нет, дяденька! Это тетя Даша, — крикнул Костя, услышав женский голос.
— Это мои, — подтвердил шахтер. — А на случай, все-таки схоронись! Мало ли кто с ними увязался.
Непомнящий спрятался за занавеску, а Денисов направился к двери. Захватив по пути шапку Непомнящего, по-прежнему лежавшую на столе, он бросил ее на печку.
Широко распахнулась дверь, и в избу шумно вошли раскрасневшиеся на морозе: Матвей — старинный приятель братьев Денисовых, Дарья-вдова — соседка — и кузнец Фролыч, по прозвищу Кержацкий сын.
— С праздником, хозяин! — поздравил Матвей, снимая полушубок.
— Славельщиков пускаешь? — спросил кузнец.
— «Не красна изба углами…» А где твои пироги, мил дружок Мишенька? — спросила Дарья, задорно подперев бока и останавливаясь перед столом, на котором стоял одинокий графин и две рюмки. — Назвал гостей, припасай и костей…
Костя расхохотался на шутку, а Денисов, еще больше нахмурившись, серьезно сказал: