Не сбавляя ход, чтобы не потерять ориентировку, «Молога» продолжала путь. Только чаще стал Анисимов измерять глубины, а Сизов уходить в рубку — проверять курс.
С бака раздался тревожный крик помощника:
— По носу предмет!
— Лево на борт! — скомандовал Сизов.
Близко вдоль борта прошла парусная лодка. Это были мирные рыбаки. Но они жили на вражеской территории, могут сообщить о встрече с пароходом. «Нужно скорее выбраться отсюда, пока лодка не достигла берега»^ — думал Сизов.
Настало время повернуть пароход на север, пройти вдоль вытянувшегося острова и повернуть на юг.
«Молога» легла на новый курс… Время тянулось нестерпимо медленно. Наконец дошли до северной оконечности острова. Это Сизов узнал по глубинам и по времени. Нужно снова повернуть. До берега, занятого врагом, четыре километра, — не более двадцати минут хода. Малейшая ошибка может привести к несчастью.
— Левее! — командует Сизов.
Северо-западный ветер не прекращается. За островом было тихо, но на открытом месте началась носовая качка. Снова повалил густой снег, но теперь Сизов не боялся подводных камней. По карте их здесь не было.
— Боцман, отставить! — сказал капитан.
Мокрый от снега Анисимов вытащил лот и поднялся на мостик. Сизов, помощник капитана и механик стояли на левом, подветренном крыле.
— Часа через два, — услышал Анисимов спокойный голос капитана, — пройдем между двух каменных гряд, а там море. Остается последнее испытание. Точнее говори глубины, Гаврилыч.
— Все будет исполнено.
С рассветом подошли к подводной гряде. Снег прекратился, и в смутном рассвете Сизов увидел перекатывающиеся через камни буруны с белыми гребнями. Только посередине, где глубина позволяла пройти пароходу, вода не пенилась. Справа и слева тянулась цепь островов.
Наступил решающий момент. Сизов повернул ручку телеграфа на «малый вперед».
— Боцмана на лот! — внятно скомандовал он.
— Четыреста двадцать, — нараспев сообщает боцман. — Четыреста. Триста девяносто… триста шестьдесят… триста сорок… триста тридцать!.. — уже кричит боцман. Шум клокочущей воды заглушает голос боцмана.
До боли сжимая ручку телеграфа, Сизов не сводит глаз с узкого прохода, где нет бурунов.
— Триста восемь! — тревожно кричит боцман, и вдруг «Молога» слегка вздрогнула, коснувшись грунта. Если пароход сядет на камни, гибель неизбежна. Здесь, в тылу у врага, на помощь рассчитывать нечего.
— Двигаемся вперед, — сообщил боцман.
Крепко сжав челюсти, перегнувшись с мостика, Сизов посмотрел на темную воду. Боцман прав, — хода не потеряли.
— Триста пять, — говорит боцман упавшим голосом: он уже не верит в благополучный исход плавания.
Слабое соприкосновение с грунтом не причинило вреда тихо идущему пароходу, но погасило инерцию. Сизов знал, — если последует еще удар, то «Молога» остановится, станет беспомощной. Он рванул ручку телеграфа на «полный вперед». Это была его последняя ставка. С полного хода можно распороть днище о камни, но можно и проскочить.
Пароход двинулся полным ходом.
— Триста семьдесят! Четыреста двадцать! Пятьсот метров! — радостно сообщал боцман и, забыв всякие условности, крикнул:
— Петя! Петр Сергеевич! Проскочили!
— Пронесло, — облегченно произнес помощник капитана и бросился обнимать рулевого.
Словно тяжелая гора свалилась с плеч Сизова. Улыбаясь, он смотрел на своих товарищей и даже не слышал, что они говорят.
Кипящие буруны позади. Впереди широкое, чуть волнующееся море, а вдали видны советские военные корабли, охраняющие дорогу на Ленинград.
— Перевезите на остров Скала бензин для катеров! — приказали Сизову.
— Когда отправляться?
— Немедленно. Бензин на исходе.
— Есть!
Двадцать бочек с бензином погрузили за несколько минут, и «Молога» вышла из Купеческой гавани в рейс.
Несмотря на глубокую осень, выдался на редкость хороший день. Слабый ветер поднимал мелкую зыбь Небо безоблачное, голубое.
Далеко слева тянулся берег, на котором окопался враг. Форты на островах были безмолвны Вдали курсировали наши дозорные корабли, охраняющие подступы к Ленинграду.
После первых опасных рейсов, когда «Молога» прошла через минное поле, вывезла из вражеского тыла колхозников, новый рейс казался Сизову легким, и он рассчитывал завтра к вечеру вернуться обратно, — до острова Скала недалеко.
На вахте стоял помощник, а Сизов спустился в теплую каюту, снял обувь и в одежде, чтобы каждую минуту быть готовым выскочить на палубу, лег на койку. Равномерный шум вин га, слабая качка парохода убаюкивали, и он начал засыпать. Разбудил капитана тревожный, изменившийся в переговорной трубе, голос помощника:
— Петр Сергеевич, к нам приближается звено неизвестных самолетов!
Сна как не бывало.
Быстро надев ботинки и не успев зашнуровать их, Сизов в несколько прыжков очутился на мостике.
С оглушающим ревом над пароходом кружились три фашистских самолета. Люди вышли на палубу, тревожно смотрели на них.
Сизов предупредил команду:
— Укрывайтесь! Нас могут обстрелять!
Никто не ушел, предпочитая смотреть опасности в глаза.
Вдруг один из самолетов вошел в пике, за ним второй, третий…
Послышалась пулеметная стрельба, раздались стоны раненых. Из бочек, пробитых пулями, фонтанчиками забил бензин, деревянную палубу сразу охватило огнем.
Кто-то зазвонил пожарную тревогу.
— Пустить насосы! — скомандовал Сизов в машину. Без фуражки, не замечая холодного ветра, он следил за самолетами и распоряжался с таким хладнокровием, как будто не впервые ему тушить пожар.
Не получая отпора от обезоруженного парохода, самолеты осмелели и, чуть не касаясь мачты, поливали свинцовым дождем бочки с бензином, людей…
— Лево на борт! — скомандовал Сизов, повернул пароход кормой к ветру, чтобы не дать пламени распространиться.
Сквозь дым, застилавший глаза, Сизов видел Анисимова, из шланга тушившего огонь.
— Скоро подоспеют наши самолеты! — крикнул Сизов.
Спокойный голос, уверенные распоряжения капитана придали силы команде.
Пароход шел, подгоняемый попутным ветром.
Огонь и дым поднимались кверху, по временам скрывая от Сизова команду на передней палубе.
Распоряжаясь тушением пожара, Сизов ни на минуту не упускал из виду самолеты и, когда они пикировали, командовал: «Ложись!» — а сам стоял на виду у всех, даже не нагибался.
Сизов видел, как самоотверженно борется с пожаром команда, как люди наступают на огонь с пожарными кошмами, песком, огнетушителями.
— Молодцы, ребята! — воодушевлял он людей.
Сбить пламя не удалось: мешали беспрерывно атакующие самолеты.
Пароход рыскал[19], нос повернулся против ветра. Сизова обдало жаром, глаза застлал едкий дым.
— Не уклоняйся от курса! — скомандовал он рулевому, но не получил обычного ответа: «Есть не уклоняться!» Хотел послать помощника узнать, что стало с рулевым, но помощник лежал в луже крови.
— Подвахтенного рулевого на руль! — скомандовал Сизов.
Рыскавшее судно снова легло на курс.
— Кто на руле?
— Повар Рябов заменил убитого Сазонова! — ответили из рулевой рубки.
И не спрашивая, знает ли повар компас, Сизов скомандовал ему курс.
Загорелась кают-компания. Пули продырявили шланги, вода забила из отверстий, напор ослабел.
Самолеты, видимо, израсходовали патроны, кружили над пароходом, но не стреляли.
В бессильной ярости против бесстрашного капитана, фашистский летчик погрозил из кабины кулаком и направился на юг. За ним последовали другие.
Сизов понимал, что пожар не потушить. Заряды огнетушителей кончились, а шланги продырявились. Нужно спасти оставшихся в живых людей. Поставив ручку телеграфа на «стоп», в переговорную трубу он приказал механику: