Он неожиданно оборвал речь и, тяжело дыша, опустился на скамью.
Корней Савельич видел, как побледнел Иван Кузьмич, и понял: “Рука!”
Стоило капитану сесть, как снова со всех сторон вспыхнул возбужденный говор.
— Шуму много! — сурово произнес Корней Савельич. — Кто желает высказаться?
Торопливо поднялись несколько рук.
— Вот мы тут шумим, — встал Быков. — Сухарей нет, да в темноте сидеть невмоготу. А как же мы прежде промышляли? Электричества и не знавали. Фонарь такой, — он показал рукой на “летучую мышь”, — да и то керосинчик экономили. В двадцать шестом году ходили мы искать пропавшую шняку. Восемь суток искали. И не в океане искали, на Белом море. И нашли мы ее, когда вовсе веру всякую потеряли. Как только люди выжили на той посудине? Одной треской кормились. Пресная вода кончилась. Скалывали с бортов кусочки льда. Растопят их и пьют. Вода получалась!.. — Он безнадежно махнул рукой. — Последние двое суток треску сырой жевали. Выжили люди. А мы завтра еще первый день без сухарей…
— Не первый! — перебили его. — Вторую неделю на голодном пайке сидим. Погляди на людей! Сам-то ты на кого похож?
— А как же ленинградцы? — спросил, неизвестно к кому обращаясь, засольщик Терентьев. — Какой у них паек? А там не моряки, а женщины и дети с ними! Они и рады бы поесть трещёчки. Да где ее взять? Где?
— А мы привезем! — крикнул Матвеичев. — Не дадим себя попутать Иванцовым да Марушкам.
— Куда понес? — возмутился Иванцов. — С кем меня сравнил?
— Кто мешает нам — всех в один мешок! — загремел Матвеичев. — На войне вор, трус, паникер — один черт!
Убежденный голос боцмана подействовал. В выступлениях рыбаков все сильнее звучало: надо бороться за судно, улов, иного выхода нет.
— Итак, мнение открытого партийного собрания единодушно, — подвел итог Корней Савельич. — Все выступавшие решительно поддержали капитана. Возможно, кто-то хочет возразить, либо имеет какие-то другие предложения? Нет желающих? Какое примем решение? И не только примем, но и выполним его. А если окажется, что кто-то сейчас отмолчался в углу, а потом станет мешать нам… такого заставим уважать волю открытого партийного собрания.
Решение было короткое и не совсем обычное по форме.
“Мы, коммунисты и беспартийные рыбаки траулера “Ялта”, заслушав и обсудив доклад капитана, уверены, что помощь близка, а потому полностью поддерживаем намеченные командованием меры для укрепления дисциплины и сохранения улова. Обещаем положить все силы на защиту нашей Родины от фашистских извергов и прежде всего сделать все возможное, чтобы обеспечить треской и рыбьим жиром героических воинов, защищающих Заполярье, и раненых, находящихся на излечении в госпиталях”.
КОНЕЦ
На следующий день во время завтрака большинство матросов получали миски с треской молча. Но некоторые, менее сдержанные, отходили от камелька со вздохом, а то и с крепким словцом в адрес тумана, войны, Гитлера.
После вчерашнего напряжения Иван Кузьмич чувствовал себя разбитым. Резкая боль отдавалась уже в плече.
Корней Савельич незаметно следил за капитаном. Сдал Иван Кузьмич. Сильно сдал! Неужели придется рискнуть на почти безнадежную в таких условиях операцию?
После завтрака матросы вышли из надстройки.
Анциферов взял свою вахту — Быкова, Малышева и Пашу. Освещая скользкие ступеньки трапа электрическим фонариком, спустились они в машинное отделение. Машинная команда обшарила тут каждый уголок. Марушко вышел отсюда сытый и пьяный. Следовательно, только здесь могли быть остатки похищенного продовольствия.
Анциферов прошел в кочегарку. В промозглом, холодном помещении стоял едкий запах угля и шлака. Под высоким потолком гулко отдавался каждый шаг, даже тихо произнесенное слово.
Паша зажег в консервных банках масло с паклей. Дрожащее красноватое пламя осветило кочегарку, круглые устья остывших топок, груду угля.
Несколько раз Паша доливал масла в самодельные светильники, пока удалось обнаружить интересную находку. В глубине топки Малыш нащупал остатки сгоревших досок. В ночь после бегства Марушко устроился в кочегарке даже с некоторыми удобствами: развел костерок, обогрелся.
— А ведь остатки украденного им здесь, — высказал общую мысль Быков. — Больше негде им быть. Здесь либо в бункере.
— Сутки буду искать, — вырвалось у Анциферова. — Не выйду отсюда, пока не разыщу…
Он взял длинный лом и принялся ворошить груду угля. Быков с Малышом забрались в топку, осветили электрофонариком красноватые шершавые стены. Старательно шарили они в слежавшемся шлаке, постепенно подбираясь к дальним углам топки.
Остановил их ликующий возглас Паши:
— Есть! Наше-ол!
Остатки сухарей были запрятаны в углу поддувала. Под золой они были совершенно незаметны. В другом углу нашли консервы и масло.
— Пошли в салон, — заторопил Паша. — Порадуем бандюгу.
— Вещественных доказательств ему не хватало! — ликовал Анциферов. — Вот они!
Живо выбрались они из машинного отделения. Шумно вошли в салон.
— Вот! — Паша издали показал Марушко банку с консервами. — Вещественные доказательства!
— Что ж! — равнодушно процедил Марушко. — Погорел. И привалился спиной к стене.
— Глаза твои бесстыжие! — всплеснула руками Глаша. — Как тебя, злодея такого, земля еще носит?..
Перебил ее вбежавший в салон моторист.
— Тревога! — крикнул он. — Пошел все на палубу!
Он увидел испуганно застывшую у камелька повариху и прикрикнул на нее:
— Бросай все! На палубу! Лётом!
Анциферов так и выбежал из надстройки с сухарями в руках.
Он сразу же разглядел расплывчатые контуры военного корабля. В том, что это было военное судно, сомнений быть не могло. Корпус его тонул в плотном тумане, зато мачты с характерными надстройками и прожекторами исключали возможность ошибки. Размеры, класс корабля определить было невозможно, настолько искажал туман его формы.
— Рейдер! — глухо произнес кто-то за спиной. — Нарвались.
Лишь сейчас Анциферов заметил наверху, на рострах, окруженного командирами капитана, услышал поскрипывание талей. Спускали шлюпки.
Не выпуская из рук сухарей и банок, Анциферов взбежал по трапу и остановился.
— …Шлюпка номер два берет раненых, женщин и держится под прикрытием корпуса траулера, — приказал капитан. — Тузик идет первым на сближение с судном. Если корабль вражеский, тузик кладет руль направо и уходит в туман. Остальные, не получая от тузика сигнала, также скрываются в тумане.
“Еле на ногах держится, а распорядился толково”, — с уважением отметил про себя Анциферов.
— Старшим на тузике пойдет Анциферов, — объявил капитан.
— Есть идти, старшим на тузике! — повторил Анциферов.
Он передал сухари Быкову, а сам побежал в камбуз за оружием.
Из надстройки вынесли раненых.
— Одеялами укройте, — хлопотала возле них Зоя, — двумя одеялами каждого.