Кан зевнул, поднес к сонным глазам руку с часами. И — замер. Что-то на озере заставило его насторожиться. Вот он осторожно пододвинул к себе отпорный крюк, поднял его, перенес через борт, приподнялся с сиденья.
— Гляди! — прошептал он.
— Где? — одними губами спросил Абст.
Кан подбородком указал на темный комочек, едва заметно покачивавшийся неподалеку от катера.
— Бить? — Кан нацелил шест, встал во весь рост, наклонился к борту. — Я его отчетливо вижу!
Абст не ответил, предоставляя шефу свободу действий.
Кан крепче уперся ногами в решетчатый настил катера и с силой ткнул шестом в подозрительный предмет. Раздался всплеск, шест глубоко ушел под воду, и Кан, потеряв равновесие, едва не вывалился за борт. Абст успел подхватить его и оттащить назад. Вдвоем они втянули шест на судно. Крюк был увенчан большим пучком водорослей.
— Осечка, шеф.
Кан не ответил.
И вновь потянулось ожидание.
Еще дважды хватался Кан за шест и с силой погружал его в воду, целясь в невидимого пловца, и оба раза безрезультатно. В первом случае это было полузатонувшее гнилое бревно, и наконечник багра глубоко проник в трухлявую древесину, во втором — жалкий обрывок тростниковой циновки.
— Ерунда, — раздраженно сказал он, вытаскивая шест, — ерунда, Артур, их здесь нет.
— Вы уверены?
— Абсолютно. Они сбились с курса и вернулись назад либо плавают вокруг, не рискуя приблизиться… Ого, что это? — воскликнул Кан, наклоняясь к кильсону. — Гляди, катер дал течь!
В центре кормового настила, прямо из-под ноги Кана, била короткая струйка воды.
— А вот и еще — фонтанчик, — невозмутимо сказал Абст, освещая настил фонариком. — Поглядите сюда. Вот он, в полуметре от вас, только правее.
Кан увидел и вторую струйку.
— Разрешите заделать? — спросил Абст, роясь в ящике с инструментами. — Надеюсь, пробоины зафиксированы?
Ответа не последовало. Да Абст и не ждал его. Он извлек дубовые затычки, короткий деревянный молоток и ловко заколотил отверстия в днище судна.
— Конечно, действуя под брюхом вражеского корабля пловцы не станут сверлить в нем дырки, — сказал Абст, закончив работу и выпрямляясь. — Они подвесят заряды и включат механизмы взрывателей. Но, разумеется, я не мог позволить им минировать наш катер. Поэтому беднягам пришлось захватить с собой сверла и в поте лица потрудиться под килем. Это вполне безопасно — ведь мушкель и пробки я заготовил еще на берегу. Словом, это был эксперимент, и, мне кажется, удачный.
Кан молчал.
— Но боюсь, что пловцы не ограничатся только этим, — продолжал Абст. — Сейчас мы поднимем якорь и посмотрим, не случится ли еще какая-нибудь неприятность.
И он отправился на бак.
Вскоре оттуда донесся стук вытягиваемой якорной цепи. Катер дрогнул и пополз вперед. Через минуту Абст вернулся и стал возле штурвала.
— Якорь поднят и уложен на палубе, — доложил он. — Теперь включим мотор.
Кан не удивился бы, случись сейчас что-нибудь с двигателем или винтом. Но нет, Абст нажал на стартер, мотор заработал, и катер тронулся.
— Слава всевышнему, все в порядке, — проговорил Абст со вздохом. — Теперь — руль право на борт, и через четверть часа мы дома… Боже, спаси и помилуй, — воскликнул он, растерянно вертя штурвал, — поглядите, что они натворили. Подумать только, катер не слушает руля!
Абст не лгал. Кан видел: штурвал переложен вправо, но за кормой все так же тянется прямой, как линейка, след. Будто к рулю и не прикасались!
Абст выключил мотор, оставил штурвал и, обернувшись к шефу, развел руками, как бы приглашая его в свидетели происшествия.
— Ну-ну, — пробормотал озадаченный Кан, — хватит шуток. Ловко же ты все придумал!
— Я? — весело воскликнул Абст. — Нет уж увольте, я здесь ни при чем.
— Кто же испортил руль?
— Конечно, они. Вероятно, им хотелось лучше показать себя. Вот они и стащили перо руля. Однако, будьте покойны, мы перехитрим их. Я знал, с кем имею дело, поэтому, кроме мушкеля, прихватил кое-что еще.
С этими словами Абст принялся отвязывать прикрепленное к планширю большое весло.
И здесь произошло то, чего, кажется, не ожидал и Абст. Только спустил он весло за корму, как оно было вырвано и с силой отброшено далеко в сторону.
В тот же миг из воды взметнулось черное гибкое тело. Кан не успел и глазом моргнуть, как человек оказался на борту, схватил его за грудь, вскинул руку с ножом.
— Стой, — крикнул Абст, пытаясь достать из кармана пистолет, — стой, брось оружие!
Но пловец лишь инсценировал атаку. Вот он выпустил Кана, уселся на банку и, воткнув клинок рядом с собой, стащил с головы черный резиновый шлем.
Абст был взбешен.
— Встать! — приказал он, стискивая кулаки.
— Не надо. — Кан запустил пальцы за воротник, облегченно перевел дыхание. — Не надо, Артур. — Он обратился к пловцу: — Скажи, ты сам это придумал?
Тот усмехнулся.
Но вот он посмотрел на Фридриха Кана, затем оглядел его вновь, более внимательно и в следующее же мгновение он вскочил на ноги, вытянулся. На лице пловца были написаны растерянность, страх.
— Садись, садись! — Кан хлопнул его по блестящему черному боку. — Садись и давай побеседуем. Ты мне нравишься, парень. Да садись же, черт тебя побери!
— Простите меня, — пробормотал пловец, продолжая стоять навытяжку, — видит бог, мы не знали, что в катере вы. Господин корветен-капитэн Абст сказал перед тем, как мы вышли на задание: “Какой-то офицер из штаба хочет поглядеть, на что вы годитесь”. Вот мы и решили…
— Твое имя?
— Штабс-боцман Густав Глюк!
Кан уже успокоился, и к нему вернулось хорошее настроение. Поудобнее устроившись у транца, он с любопытством разглядывал стоящего перед ним человека. Кисти рук, лицо и шея пловца, где их не закрывала резина, были черны — вероятно, покрыты смесью жира и сажи. На этом фоне ярко выделялась огненно-рыжая борода, короткая и густая. Вязаная водолазная феска была надвинута на уши. Резиновый костюм, плотно облегавший тело, заканчивался на ногах широкими эластичными ластами. На груди пловца был пристегнут дыхательный аппарат — небольшой баллон со сжатым кислородом, продолговатая круглая коробка с веществом для поглощения углекислоты, выделяемой при выдохе, и резиновый мешок, из которого шла к шлему гофрированная трубка. Пловец был опоясан брезентовой лентой со свинцовыми грузами, на которой висели подводный фонарь и ножны кинжала. К запястьям рук были прикреплены специальные компас, часы и глубиномер.
— Продолжай, — приказал Кан. — Расскажи, как вы действовали под килем катера. Рассказывай подробно, я хочу знать все до мелочей.
Пловец откашлялся и, деликатно отвернувшись, сплюнул за борт. Затем он стащил с головы феску, вытер ею рот, вновь надел феску.
— Нас было трое, — сказал он. — Пока мы, обермаат Шустер и я, орудовали у руля, третий пловец действовал буравом под днищем моторки. Гайки проржавели, и мы порядочно провозились, прежде чем отделили перо от баллера. Потом я помог матросу Руприху просверлить обшивку катера. Только мы управились, как господин корветен-капитэн Абст начал возню с якорем. “Ого, — подумал я, — сейчас заработает винт; берегись. Густав Глюк!” К этому времени под кормой собралась вся наша тройка — Шустер, Руприх и я. Они отправились домой, ибо задание было выполнено. А я решил задержаться.
— Зачем?
Глюк осклабился:
— Любопытство!
— Не понимаю.
— Любопытство, — повторил Глюк. — Уж очень хотелось посмотреть, как вы будете управляться без руля. Вот и остался.
— Где же ты находился?
— Отплыл в сторонку, выставил из-под воды глаза, стал ждать. Видел, как катер тронулся и тут же застопорил. Потом услышал объяснения господина Абста. Он сказал правду- всем нам хотелось получше себя показать. И тут черт дернул меня сыграть эту шутку… Кто же мог знать, что на борту именно вы? Я думал, один из этих штабных красавчиков… — И пловец смущенно умолк.