В 1913 году антрополог-анатом профессор Иенского университета Эгелинг сделал две гипсовые отливки с черепа хорошо известного ему при жизни человека и дал их двум скульпторам.
Оба имели в своем распоряжении один и тот же череп. Обоим сообщили одни и те же данные о толщинах мягких покровов в одних и тех же точках. Оба пользовались одним исходным материалом, а в результате получилось два совершенно разных лица!
Неудача Эгелинга навела ученых на мысль, что восстановить лицо по черепу нельзя, что портретное сходство недостижимо.
Когда делались попытки воспроизвести по черепам головы наиболее древних людей — неандертальцев из Ля-Шапель, то при этом даже и не задавались целью воссоздать конкретный облик, ограничивались (вынужденно!) условным типовым портретом, не больше. Каждый действовал по-своему, воссоздавал недостающее по своему усмотрению. Мельчайшие детали, которые отличают каждое лицо, получались такими, какими их представлял себе скульптор. В итоге череп один — портреты разные…
Потому и сложилось как будто бы обоснованное убеждение, что вообще невозможно восстановить лицо по черепу.
Вот с чем столкнулся Михаил Михайлович Герасимов, когда около сорока лет назад он впервые приступил к созданию необыкновенных портретов — портретов людей, которых он никогда не видел.
Археологией Герасимов заинтересовался рано. Так же рано стал он постоянным посетителем краеведческого музея.
Еще будучи школьником, он с увлечением читал книги о прошлом земли. Его отец — врач — был большим любителем природы. В обширной библиотеке Михаила Петровича рядом с учебниками по анатомии стояли сочинения Брема, иллюстрированные издания “Вселенная и человечество”, “Земля и люди”.
Книга — чудесная машина времени. Она может перенести нас, ее читателей, в далекое прошлое. Мир, каким он был тысячи и миллионы лет назад, предстает перед нами. Со страниц книг смотрят на нас диковинные растения и удивительные животные, когда-то жившие на Земле.
Как люди узнают о них?
В каменном угле, сланцах, песчаниках и других породах находят отпечатки растений, стволы деревьев. Находят и кости животных. Но разве по разрозненным остаткам костей можно представить, как выглядело животное, которого не видел живым ни один современный человек?
Ответ дал французский естествоиспытатель Жорж Кювье, который восстанавливал по костям ископаемого животного его облик. Это казалось чудом. Но Кювье был ученым, и то, что он делал, основывалось на законах науки.
А законы науки говорили: скелет животного и его мягкие ткани не есть что-то оторванное друг от друга. Они взаимозависимы, и форма одного может определять форму другого.
Из искусных рук Жоржа Кювье выходили “портреты” древних вымерших животных-предков лошади, тапира, слона… Рисунки этих и других доисторических животных Герасимов находит в книгах, в музее, где он подолгу рассматривает находки археологов и палеонтологов — разведчиков прошлого.
Он рассматривает найденные в Сибири учеными орудия каменного века: наконечники стрел и копий, топоры из нефрита — зеленоватого камня, орудия из кости и древнюю глиняную посуду…
На смену камню приходит металл, появляются орудия и утварь нового, бронзового века: ножи, кинжалы, бронзовые топоры, многочисленные украшения из меди. Затем наступил железный век, и перед нами — железные мечи, серпы, сошники и другое. Вместе с утварью- найденные при раскопках остатки человеческих скелетов.
Школьник-любитель археологии стал впоследствии археологом.
…Передо мной лежит пожелтевшая от времени газетная вырезка с заметкой: “Могила доисторического воина. Новая археологическая находка. 18 октября сотрудником музея (Иркутского краеведческого музея. — Б.Л.) М.М.Герасимовым обнаружено около переселенческого пункта древнее погребение новокаменного века. Костяк оказался сильно разрушенным: целы лишь некоторые кости.
Находка интересна тем, что дает возможность в полной мере реконструировать погребение неолитического (новокаменного) века.
Произведена зарисовка всего погребения, и по этому образцу будет реконструировано погребение, найденное Герасимовым в прошлом году в Глазкове”.
Эта заметка многолетней давности переносит нас в те времена, когда Михаил Михайлович Герасимов был сотрудником Иркутского краеведческого музея.
Молодой археолог нашел в погребении, о котором сообщала газета, и довольно хорошо сохранившийся череп человека новокаменного века. Долго вглядывался Герасимов в эти останки, пытаясь представить, как выглядел человек, живший на Земле не одно тысячелетие назад. Становилось ясно — только отлично зная анатомию, можно найти верный путь. С нее надо начинать. Надо было накопить факты, изучить, какой формы бывают мышцы, как они расположены.
Все свободное время Герасимов работал в анатомическом музее и в Медицинском институте. Его учителем был профессор Александр Дмитриевич Григорьев. Как-то Герасимов спросил, можно ли восстановить по черепу лицо? Профессор ответил: “До сих пор это никому не удавалось. Попробуй, поработай сам”.
Герасимов начал не с человека, а с животных. Не обошлось и без некоторого увлечения древним ископаемым миром.
И он создает реконструкции вымерших животных по остаткам их костейдиплодока и птеродактиля, саблезубого тигра-махайрода и мастодонта, мамонта, сибирского носорога и многих других.
Много лет заняла работа на кафедре судебной медицины, где Герасимов пытался найти пути восстановления лица по черепу. И, наконец, в 1925 году сделана попытка реконструкции питекантропа и неандертальца. Теперь Михаил Михайлович не считает эти реконструкции большой удачей, но все же это был, по его словам, первый рубеж.
Следующим шагом были обезьяны — животные, которые по особенностям строения своего тела ближе всего стоят к человеку.
В Музее антропологии и этнографии Академии наук в Ленинграде можно видеть первую, работу Герасимова такого рода — голову шимпанзе, воспроизведенную по черепу.
Пользуясь разработанным им методом, Герасимов с середины тридцатых годов снова приступает к восстановлению облика древнейших людей. Им были сделаны портреты синантропа и кроманьонцев.
“Мысль о возможности восстановить облик древнего человека возникла у меня очень давно, — рассказывает Михаил Михайлович. — Осуществление ее потребовало многих лет подготовки, так как мне пришлось самостоятельно разработать методику восстановления лица по черепу. Параллельно со своей археологической работой я изучал антропологический материал, препарировал головы, измерял толщину мускульного покрова… Много времени ушло, прежде чем я рискнул предложить на суд антропологов свои работы”.
Облик более древних форм ископаемых людей — синантропов и неандертальцев — восстанавливается, вероятно, не очень точно. Но ошибка здесь не слишком велика: ведь можно же было, пользуясь разработанным методом, воспроизвести достоверный портрет человекообразной обезьяны — шимпанзе.
Синантроп на портрете, созданном Герасимовым, — уже не зверь, не обезьяна. Лицо примитивно. Сильно развиты надбровные дуги. Подбородка нет. Низкий покатый лоб. И все же это лицо уже значительно приближается к человеческому.
А вот как говорит М.М.Герасимов о воспроизведенном им облике кроманьонца: “Шея сильная, посадка головы прямая, общее впечатление — гармоническое сочетание силы и ума, нет и намека на примитивность или внешнюю дикость”.
Красавица кроманьонка из грота Мурзак-Коба получила широкую известность. О ней писали, ее портреты украшали страницы газет и журналов.
Но, прежде чем появились такие портреты, необходимо было собрать большой фактический материал, обработать его, обобщить. Немало лет ушло на это.
Герасимову пришлось весь материал собирать заново, проделать множество измерений так, чтобы их легко можно было сравнивать между собой — определять толщину мягкого покрова в строго определенных точках, служивших опорой при восстановлении лица.
Но это лишь половина дела.