Выбрать главу

Гард отошел в глубь комнаты, сопровождаемый экспертом.

— Вы можете точно установить, когда наступила смерть?

Врач пожал плечами:

— Часа два-три назад.

— Мне нужно точно.

Эксперт промолчал.

— Таратура, — сказал Гард, — где этот махровый халат?

Искать обладателя халата не пришлось, он уже был рядом. Гард решительно подошел к нему:

— Когда вы слышали треск?

— Что? — наклонив голову, переспросил жилец.

— Я спрашиваю: в котором часу вы проснулись от вашего грома по какому-то там разряду?

— Я как раз прилег, — вновь начал жилец, как начинал не впервые в этот вечер, — и вдруг слышу сквозь сон…

— В котором часу это было, черт возьми? — вмешался Таратура.

Но Гард остановил поток красноречивых слов, уже готовых ринуться наружу после такого начала:

— Спокойно, Таратура, он, кажется, глух как пень.

— В таком случае, — резонно заметил Таратура, — как он мог слышать треск?

И оба они внимательно посмотрели на хозяина махрового халата. Странный жилец тоже умолк, почувствовав какую-то неувязку, но лицо его сохраняло гордую улыбку, долженствующую, по-видимому, выразить его удовлетворение тем интересом, который он вызвал своей персоной у полицейских чинов.

— Вы меня слышите?! — вдруг заорал Таратура в самое ухо жильца.

— Да! — радостно воскликнул махровый халат.

— Но вы глухой? — нормальным голосом спросил Гард.

— Что? — спросил жилец.

— Вы глухой?! — заорал Таратура.

— Да! — не меняя радостной интонации, ответил жилец.

— Как же вам удалось услышать треск, похожий на гром? — прокричал Таратура.

Человек в халате закивал уже в середине вопроса, давая понять, что догадался, о чем его спрашивают.

— Дело в том, — сказал он, — что я действительно ничего не слышу. Кроме грома. Я, видите ли, заведую громом на телевидении. Цех шумов. Двенадцатый разряд — это осенний гром, а тут положено не менее шестого, но и не более седьмого, который бывает лишь весной, и когда я услышал…

— В котором часу? — перебил Гард, напрягая голосовые связки и показывая при этом для верности на свои часы.

Хозяин халата развел руками, с беспокойством глядя на полицейских. Таратура с досадой махнул рукой.

— Придется опрашивать жильцов, — сказал Гард. — Их все равно придется опросить. Займитесь, Таратура.

Через десять минут помощник Гарда сообщил, что никто из жильцов не замечал сегодня ничего подозрительного. О треске или тем более о громе вообще никто понятия не имел. Правда, все единодушно утверждали, что следует поговорить с какой-то Паолой с третьего этажа, девчонкой шустрой и все примечающей.

Гард поманил за собой Таратуру, и они поднялись вверх по лестнице. Из-за полуоткрытой двери одной из квартир доносились звуки телевизионной передачи. Таратура постучал, но никто не отозвался. Тогда они тихонько вошли внутрь.

У телевизора, впившись глазами в экран, сидели двое: тоненькая черноволосая девушка и курчавый рыжеватый парень. На полицейских они не обратили никакого внимания, хотя не могли не заметить их прихода. Сейчас вся жизнь для них переместилась в плоскость телевизионной трубки.

— Уголовная полиция, — сухо сказал Гард.

Парень медленно повернул голову и посмотрел на комиссара затуманенным взором.

— Какая уголовная! — сказал он полушепотом. — Это гангстеры из «Бурого медведя», разве вы не видите? Верно, Паола?

— Конечно, — ответила девушка.

— Это мы из уголовной полиции, — почему-то тоже полушепотом сказал Гард, но его уже никто не слушал.

Комиссар никогда не смотрел гангстерских фильмов. Из принципа. Он считал их пародией на жизнь и на то серьезное дело, которым ему приходилось заниматься. И сейчас он лишь мельком взглянул на экран, успев увидеть серию пистолетных вспышек и множество тел, падающих на землю вокруг тонконогого парня в джинсах.

В гораздо большей степени комиссара привлекло выражение лица Таратуры. Инспектор полиции, словно загипнотизированный, замер на месте, всматриваясь в экран. По лицу Таратуры можно было безошибочно определить все, что там происходит. Никогда бы Гард не подумал, что один из его ближайших помощников увлекается подобной ерундой.

Наконец револьверная мелодия сменилась музыкальной. На экране вспыхнула реклама новых бездымных сигарет, и увлеченные зрители вернулись к действительности.

Таратура смущенно посмотрел на своего начальника и, видимо желая исправить впечатление о себе, энергично двинулся к хозяину квартиры.