— Как пройти к вашему боссу, красавица? — прошамкал Хари, делая вид, что ничего не произошло.
В глазах женщины мелькнула ирония.
— Руководителя лаборатории называют не боссом, а профессором, — явно издеваясь, пояснила она. — Так вот, профессора Терригари сегодня нет и не будет.
Хари мысленно послал ее к черту. Задержка намеченной операции хотя бы на один день представлялась ему катастрофой.
— Но если у вас не личное дело, я вполне заменю его, — продолжала женщина.
— Я намеревался сделать заказ на кое-какие вычисления, — угрюмо сказал Хари, поворачиваясь, чтобы уйти.
Блондинка чарующе улыбнулась:
— По такому пустяковому вопросу не стоит беспокоить профессора. Оформлением заказов занимаюсь я. — И она жестом пригласила войти в комнату.
Хари облегченно вздохнул. Еще лучше, что профессора нет. Эта накрашенная красотка, во всяком случае, не разберется, для чего ему нужны вычисления.
— Какая старая бумажка! Похоже, что вы лет двадцать таскали ее в кармане. — Блондинка достала большую, с блюдце, лупу. Хари вздрогнул, до того точно она определила срок. — Так и есть, некоторые цифры совершенно стерлись. Вот, например, этот интеграл по времени… — Она посмотрела бумажку на свет, поморщилась: — Нет, уважаемый, мы не можем принять такой заказ. Фирма дорожит своей репутацией. Мы работаем без ошибок.
Такого поворота Хари никак не ожидал. Все поплыло у него перед глазами.
— Почему бы вам не обратиться в другую, менее загруженную фирму? — холодно предложила женщина.
Она явно принимала его за полусумасшедшего изобретателя вечного двигателя, по крайней мере Хари рассчитывал именно на такое впечатление. Но, кажется, переиграл. Однако убитый вид старика, очевидно, смягчил женщину. Пожав плечами, она снова взяла бумагу.
— Мы обычно никому не отказываем в помощи, за соответствующую плату, разумеется, но ваш случай… Ну что здесь написано: «тридцать пять» или «пятьдесят три»?
Хари склонился над лупой, ошарашенно моргая.
— Пожалуй, «пятьдесят три».
— Вы уверены? — Блондинка с сомнением покачала головой. — А если мы ошибемся? Ведь между этими двумя цифрами разрыв в семнадцать временных единиц, а с временем не стоит шутить, — она невольно вздохнула, — даже в абстрактной математике. Подождите, у нас есть установка с боковым светом.
Она вышла и через десять минут, за которые Хари успел десять раз схватиться за сердце, вернулась.
— По-моему, все-таки «тридцать пять». На этом и остановимся. Если временной фактор задан неправильно, пересчитаем. Но это обойдется вдвое дороже, а все убытки — за счет заказчика.
— О господи, сколько угодно! — Хари торопливо достал бумажник. — Сдается мне, что там все-таки «пятьдесят три», но у вас-то глаза помоложе. А когда будет готово?
Это был самый главный вопрос, и женщина ответила так, как Хари и рассчитывал:
— Машина делает вычисления за секунды, но у вас сто восемьдесят пятая очередь. К тому же надо еще расшифровать и отпечатать на бланке. В общем, если доплатите за срочность, приходите завтра во второй половине дня.
Хари затоптался возле нее, не в силах расстаться со своим сокровищем. Насколько он пять минут назад желал, чтобы у него взяли бумагу, настолько теперь страшился уйти без нее. Но блондинка уселась за перфоратор и непреклонно указала ему на дверь. Он двинулся обратно приплясывая. Но вряд ли у него было бы так легко на душе, знай он, что в обязанности перфоратистки вовсе не входит оформление заказов, а профессор Терригари находится сейчас в своем кабинете, за две комнаты отсюда.
Крестон еще два раза объявлял забастовку, пока дотащил тринадцатую партию. Маклин пыхтел рядом и помалкивал. Добравшись до верхней площадки, Крестон рухнул на пол и облегченно закурил. К нему тотчас вернулось хорошее настроение.
В блоке питания стояла нестерпимая жара от нагретых металлических стен, за которыми проходили теплоотводящие трубы. Даже каменный пол не принес Крестону облегчения. Отшвырнув окурок, он вытер мокрое лицо, подошел к обтянутому гуттаперчей люку в стене и двинул в него ногой:
— «Берта», открывай пасть, жратву принесли.
Люк с готовностью откинулся.
— А теперь, — сказал Крестон, когда корзины были опустошены, — я снова ложусь на пол и буду долго и с удовольствием отдыхать.
Маклин не мог не улыбнуться, глядя на него. Невозможно было сердиться на этого бесхитростного, непосредственного парня, лицо которого отражало все его мысли. Маклин прощал ему многое — и нежелание трудиться, и неровности характера, и не всегда тактичные намеки на отношения Маклина и перфоратистки Ли Керри. Молодость, что с нее взять! Вот и сейчас Крестон открыто, совершенно по-детски увиливал от работы. Напрасно осторожный Маклин указывал, что «Берта» голодна и, если она откажется работать, можно нарваться на скандал. Крестон только лениво отмахивался.
Так прошло полчаса. Маклин начал злиться и уже подумывал, не запустить ли в приятеля пустой корзиной, когда поза Крестона чем-то поразила его.
— Тьфу, черт! — расхохотался он. — А я — то ломаю голову… Ты лежишь точь-в-точь как покойный отец нашего шефа и на том же месте.
Крестон взвился, будто его кольнули шилом:
— Неужели это было здесь?
— В том-то и дело. Крисе водил меня сюда и разыграл целое представление в лицах. Честное слово, в нем пропал неплохой актер. Так вот, сначала их было двое, и они носились за Терригари по всему зданию. Он все пытался прорваться в кабинет, чтобы вызвать по телефону полицию, но они загнали его сюда. А потом появился третий… Когда утром отыскали трупы, они были продырявлены, как дуршлаг.
— Как дуршлаг… — машинально повторил Крестон и вдруг, подхватив корзину, ринулся вниз.
Маклин едва поспевал за ним. Но, спрыгнув с последней ступеньки, Крестон выронил корзину и попятился.
Навстречу ковылял тот же безобразный старик. Приятели отступили к стене, выставив корзины, как щиты. Хари осклабился:
— Не откажите, молодые люди, в любезности сообщить имя очаровательной блондинки в розовом пуловере, что сидит в пятой комнате.
— Ее зовут Ли Керри, — поспешно ответил Крестон.
А Маклин, нахмурясь, спросил:
— А зачтем это вам?
Хари заговорщически подмигнул ему:
— А разве я уже не могу пригласить женщину в приятное местечко, где можно замечательно провести время? Скажем, в «Голубую мечту» сегодня вечером, часиков эдак в восемь.
Посмеиваясь, он двинулся дальше, а озадаченные приятели уставились друг на друга, потом пожали плечами и одновременно плюнули.
Улица привычно готовилась к вечерним развлечениям. Первыми вспыхнули рекламы лотерей. Искатели счастья атаковали электронные машины, выбрасывающие шестизначные числа. Машины учитывали психологию людей, люди старались угадать психологию машин. Угадавший загребал миллион. Иногда в газетах появлялись портреты счастливчиков, и новые сонмы страждущих спешили положить свои медяки у ног ненасытного Молоха удачи.
Одна за другой, как яркие гнилушки, освещающие только самое себя, загорались вывески дансингов и кинотеатров, кабачков с танцами и ресторанов со стриптизом. С пролетающего самолета улица казалась сверкающей змеей, делающей стремительный рывок.
Ли Керри выпрыгнула из вагона монорельсовой воздушки, и эскалатор, мягко шурша, опустил ее на мостовую. Маклин ждал на традиционном месте.
— Салют! — крикнула Ли, поднимая руку, чтобы он разглядел ее в толпе.
При неверном свете реклам она была необычайно хороша в коротком, сильно декольтированном платье нежно-голубого цвета. Светлые прямые волосы небрежно падали на спину и грудь, согласно последней моде. Маклин, высокий, подтянутый, с седеющими висками, походил на преуспевающего бизнесмена.
«Неудачник! — подумала Ли, с внезапным раздражением окидывая взглядом его красивое лицо. — Окончить университет — и работать лаборантом! Беден, но честен. Тоже мне рыцарь Печального Образа!»
Она с облегчением подумала, что эта затянувшаяся и совершенно бесперспективная связь сегодня наконец-то будет прекращена.