Да, Контакт произошел, но следствием его будет то, что ему, Мише Стерженькову, предстоит на какое-то время утратить свое привычное сознание, свои мысли, свой сформировавшийся взгляд на мир. Взамен — приобрести сознание чье-то чужое, стать кем-то совсем другим, потерять свое «я» и приобрести неизвестно что. Но каково это будет — потерять свое сознание, смотреть на мир чьими-то чужими глазами? И какие они, эти чужие глаза? Что можно ими увидеть? Каков вообще этот чужой разум, сформировавшийся где-нибудь на расстоянии во многие световые годы от родной планеты, неизвестно в каких условиях? Что обнаружит он на Земле, какие сделает выводы, какое примет решение?…
Миша Стерженьков почему-то вспомнил мрачный роман Герберта Уэллса, прочитанный еще в третьем классе, поежился и снова стал овладевать собой, Он все еще стоял на лестничной Площадке, оставалось только шесть минут.
Но ведь на все это надо смотреть совсем по-другому! Ведь жители загадочной планеты Шерра из системы лиловой звезды Па-Теюк оказали ему, Стерженькову, неслыханное доверие: стать, по сути дела, посредником в установлении Контакта с Землей. Контакт с братьями по разуму на других планетах шерристянам необходим, они его ищут… как искали бы его и земляне, если бы им уже позволял это уровень развития. И то, каким станет их Контакт с Землей, зависит теперь целиком от Миши. Эта почетнейшая миссия, между прочим, могла бы выпасть на долю кого-нибудь другого — Мише стоило только остаться дома, и аппарат, построенный шерристянами, опустился бы с неба к кому-нибудь еще. (Интересно, почему он опустился точно в двух шагах от Миши? Может быть, наблюдал сверху, выискивая подходящие для Контакта условия — чтобы землянин был один, чтобы место было укромным и тихим?)
Значит, надо не ударить лицом в грязь, оправдать высокое доверие просвещенных шерристян, выполнить все как надо.
Миша Стерженьков глубоко, значительно вздохнул, широко расправил плечи и стал спускаться по лестнице.
Как это будет? Наверное, когда он станет инопланетянином, Земля все-таки будет ему не совсем чужой — ведь какие-то предварительные сведения о ней шерристяне уже получили, сведения эти должны быть известны среднему жителю планеты Шерра…
Пройдя один пролет, Миша остановился и оглянулся на дверь своей квартиры. Мысль о том, что должно с ним произойти, пришла ему в голову; пожалуй, стоило бы все-таки кого-нибудь предупредить… кто знает… просто предупредить… на всякий случай!
Некоторое время Миша задумчиво смотрел на дверь с номером «59». Семиклассница Стерженькова Татьяна была существом юным и легкомысленным, доверия недостойным. Иннокентий Иванович Стерженьков находился у себя в музее, а мама сейчас где-то далеко вела свой сорокатонный самосвал, не подозревая даже о том, что в жизни ее сына и всего человечества вообще только что имело место событие исключительной исторической важности.
Но ведь был еще один человек…
Миша стремглав кинулся по ступенькам вниз, нащупывая в кармане брюк двухкопеечную монету. Телефон-автомат стоял у подъезда.
(Ей, Наде Переборовой, студентке музыкального училища по классу виолончели, еще не раз предстоит появиться в изложении истории Миши Стерженькова. Оставим пока его самого, ему надо пробежать по лестнице ни много ни мало двадцать восемь пролетов, есть время сообщить о Наде некоторые предварительные сведения.
Миша познакомился с ней, проводя очередную велосипедную тренировку на улицах Москвы. Надя возвращалась с выступления, где в дуэте с лучшей подругой с успехом исполнила Концерт для виолончели с трубой современного композитора Дупелькова. Все еще оставаясь мыслями в переполненном, взрывающемся овацией зале, она вышла на проезжую часть на красный свет, и… и драматического столкновения с велосипедистом было бы не миновать, если б этим велосипедистом не был Миша. Систематические занятия спортом, правильный образ жизни, соблюдение режима дня помогли ему выказать ловкость, недоступную даже и самым бравым киногероям из некоторых занятных, на первый взгляд, но пустых заграничных лент. Другого выхода уже не было, и Надю он подхватил на полном ходу вместе с виолончелью и понесся вперед, увозя ее все дальше от того места, где она даже не успела пережить испуг.
А потом? Потом все было так, как и должно было быть: молодые люди вместе ходили на концерты, в театры и в кино, совершали лыжные прогулки и посещали бассейн, и каждый постоянно открывал в другом радостные и близкие себе качества и черты. Словом, дружба, начавшаяся уже год назад, продолжала крепнуть, и кто удивится, что именно Наде Переборовой кинулся звонить Миша Стерженьков!)
Оставалось две минуты. Миша опустил монету и набрал номер. Раздались длинные гудки. Стремительно летели секунды. Наконец трубку сняли, и Надин дедушка, отставной каперанг, хриплым басом сказал:
— Капитан первого ранга Переборов слушает!
— Пожалуйста, Надю, — как всегда, чуть робея от баса, попросил Миша Стерженьков.
— Есть Надю! — услышал он четкий, лаконичный ответ.
Оставалось уже меньше минуты. В телефонной трубке, когда смолк капитанский бас, слышна стала виолончель — Надя, значит, была дома. Потом раздались легкие, быстрые, но казавшиеся Мише ужасно медленными шаги, и вот Надина рука, только что державшая смычок, взяла телефонную трубку.
— Надя, не перебивай, слушай, что я тебе скажу, осталось двадцать секунд, событие исключительной важности, — скороговоркой, торопясь, начал Миша. — Я сейчас был на берегу, готовился к зачету… только не перебивай… и космический корабль с Шерры…
Но в этот самый момент в Мишиных глазах вдруг потемнело, исчезла куда-то телефонная будка, все завертелось кругом, и только рука еще чувствовала трубку. Откуда-то издали, словно из-под воды, донесся обеспокоенный девичий голосок, но смысл сказанного уже не доходил до сознания, и голосок становился все встревоженней, встревоженней…
Рассказать обо всем Наде Переборовой Миша уже не успел.
В его голове что-то начинало меняться.
Еще на один короткий миг он вновь увидел, что стоит в будке телефона-автомата, держа трубку в руках, но уже в следующее мгновение все в глазах снова покрылось мраком, все уплыло куда-то, и последним, уже машинальным движением Миша Стерженьков повесил трубку на рычаг.
Потом в его глазах возникли какие-то цветные узоры, они все время менялись, и скорость перемен стремительно росла, пока узоры не заплясали в бешеном, невероятном калейдоскопе; в ушах раздался нарастающей силы звон, в наконец все исчезло и смолкло, наступили мрак, тишина, пустота…
…Шерристянин увидел себя внутри какой-то странной конструкции неизвестно какого назначения — таинственном результате земной инженерной мысли.
Рядом с конструкцией, снаружи, проложена была полоска из темно-серого вещества; изредка по ней с ужасающим грохотом проползали механические сооружения, порождение чужого разума.
Шерристянин втянул носом воздух — по-особому, так, чтобы определить точный химический состав темно-серой ленты.
По ту сторону полосы начинались заросли земной растительности. Растительность была неплоха: своеобразного зеленого цвета, достаточной высоты, приятна на глаз по форме. Об этом, впрочем, он был уже осведомлен, изучив сведения, собранные о Земле автоматическими зондами.
Раздался неприятный звук, и шерристянин повернулся направо. Снаружи, вплотную к конструкции, в которой он находился, стоял землянин и барабанил каким-то маленьким круглым предметом по прозрачному веществу, вделанному в дверцу. Теперь предварительные сведения, полученные с помощью зондов, помогли шерристянину определить, что землянин был женского пола, землянкой. Побарабанив немного, она сделала непонятный жест: показала зачем-то три пальца и из стороны в сторону покачала головой.