Николай Михайлович не знал, что ему нужно делать, а Амур нетерпеливо ждал. Перед ним была работа. Его обычная, повседневная работа, к которой он привык, которую он отлично знал и еще совсем недавно по ней тосковал. Но работу нельзя начинать без приказа, и Амур ждал приказа. Николай Михайлович, вместо того чтобы крикнуть “руки вверх” или “сдавайся”, как всегда в таких случаях требовал старший лейтенант, стал ругать хулигана. Тот отшвырнул женщину в сторону и сквозь зубы процедил:
— Ты что же, дряхлый маразматик, со своим домашним псом в чужие дела ввязываешься? Пера захотел?
Преступник угрожающе шагнул в их сторону и выхватил нож. Это было уж слишком. Тут нечего было ждать приказа. Амур вырвал из рук Николая Михайловича поводок и в два прыжка оказался рядом. Амур не боялся ни ножей, ни пистолетов. Акимов научил его, как и в каком месте брать вооруженную руку. Амур в следующий прыжок вложил всю свою силу, все свое умение и взял эту вооруженную руку. Преступник взвыл от боли и обронил нож. Амур сжал челюсти чуть сильнее, чем следовало, но, наверное, так было и нужно, ведь рядом стоял не Акимов, а Николай Михайлович. Когда Амур отпустил руку, хулиган бросился бежать. Амур сразу же догнал его, сбил с ног. Тот пытался подняться, но Амур слегка кусал его, и он с проклятиями снова ложился на землю. Потом приехала машина с синей полосой. Капитан милиции “принял” задержанного, обыскал его и нашел у него в кармане часы, принадлежащие женщине.
Что и говорить, прошлые угощения за подобные задержания не могли идти в сравнение с тем торжеством, что устроили ему, Амуру, в тот вечер Николай Михайлович и Антонина Павловна. Его угощали такими вкусными вещами, каких ему отродясь не приходилось пробовать.
А на другой день все обернулось по-иному. Николай Михайлович вернулся домой расстроенный и сообщил, что Амуру десять суток придется отсидеть в клетке. Амур слышал, что хулиганам дают по десять суток, и не понимал, за что ему эти сутки. Ведь он действовал правильно, и даже капитан там, в сквере, сразу же похвалил его. Николай Михайлович объяснил, что дело не в хулиганстве. Поликлиника, где делали перевязку задержанному, сообщила о случившемся в санэпидстанцию, и там распорядились продержать Амура десять суток в ветеринарной больнице, пока его проверят на бешенство. Врачи сказали, что из питомника он ушел почти месяц и его следует проверить. Ну что ж, пусть проверяют. Конечно, в больнице плохо, в новом доме лучше. Николай Михайлович ему понравился. С ним можно жить. Он приходит сюда к нему каждый день, приходила Антонина Павловна и даже та женщина в белых туфлях.
Амур растянулся на матрасике, что принесли его новые хозяева из его нового дома, и задремал. Во сне он увидел дежурную часть, и ему почудилось, что к нему снова пришло чутье и его вернули в уголовный розыск, что сейчас выйдут шофер, Акимов, оперативная группа и они поедут на происшествие…
Шитик В.
СКАЧОК В НИЧТО
Фантастический рассказ
Авторизованный перевод с белорусского МЕСКИНА Б.Е.
Следы обрывались, словно у Корзуна вдруг выросли крылья и он взлетел в фиолетовую бездну безоблачного неба Сирены. Этого, конечно, быть не могло.
— Но все-таки интересно, куда девался Корзун? — Шибанов повторил вопрос вслух и взглянул на Саватеева.
Тот не ответил, и Шибанов снова посмотрел на следы. Четкие, точно на мягкой глине, с рубчиками и полосками от тяжелых ботинок скафандра, они начинались сразу под скалой, где сейчас стояли Шибанов и Саватеев со свитой кибернетических роботов и с которой час назад спрыгнул вниз Корзун. Он, по-видимому, не спешил — следы были аккуратные, даже в последней ямке стенки осыпались не больше, чем в остальных. А дальше желтел нетронутый песок, почти до самой воды, до которой оставалось еще метров десять.
— Волны смыли?.. — Саватеев произнес это неуверенно, скорее всего, чтобы нарушить молчание.
Шибанов понял товарища и невесело усмехнулся: море было на удивление спокойное, как лесной пруд где-нибудь на Земле. За те минуты, что прошли с момента, когда с Корзуном прекратилась связь, оно не успело бы успокоиться. Да и вообще многодневные наблюдения свидетельствовали, что море бушует только ночью. И Шибанов ответил:
— Тут что-то другое, хотя, кажется, кроме как в море, он не мог никуда деваться.
— А что, если… — Догадка была нелепая и страшная, и Саватеев не осмелился высказать ее до конца.
Опять Шибанов понял его и отрицательно покачал головой:
— Нет! Это песок, не трясина.
— А яма, оползень или еще что! Не мог же человек исчезнуть средь бела дня, ничего не оставив после себя.
— Сирена — не Земля, какой уж тут белый день! Невозмутимость, прозвучавшая в словах Шибанова, вывела Саватеева из равновесия.
— Беда случилась! Беда! Слышишь? — закричал он.
— Не кричи, — положил ему руку на плечо Шибанов. — Криком тут не поможешь. Я же спорю с тобой, чтобы себя убедить и быстрее выяснить истину.
Саватеев чуть успокоился и предложил:
— Давай проверять варианты.
Два робота, похожие на людей, одетых в неуклюжие скафандры, подошли к обрыву. Осторожно, будто старики, начали спускаться вниз.
Нетерпеливого Саватеева всегда раздражала эта неторопливость движений роботов, которые даже в опасных обстоятельствах никогда не нарушали своего механического хладнокровия.
Он знал, что именно так они запрограммированы, их электронный мозг не понимает эмоций, однако не мог не злиться. И сейчас, не сдержавшись, крикнул:
— Эй, вы, двигайтесь быстрее!
Роботы на мгновение замерли, повернули головы, будто удивились неожиданному требованию и оскорбительному тону, и дружно ответили:
— Степень опасности 0,4. Работаем на крайнем режиме.
Саватеев покачал головой, а Шибанов улыбнулся.
— А ну вас! — крикнул Саватеев и спрыгнул на песок.
— Дальше нельзя! Дальше нельзя!
Бесстрастный голос робота лишь подзадорил Саватеева, и он, сорвавшись с места, бросился к берегу. И тотчас же затрепетал в бессильном порыве, схваченный роботами за руки.
— Дальше нельзя! Дальше нельзя! — неторопливо и монотонно звучало в шлемофоне.
— Брось, Павлик! — сказал Шибанов сверху. — Ты ведь сам настроил их на опасность.
Саватеев понял нелепость своего поведения. Перестав сопротивляться, он буркнул:
— Ладно, буду стоять.
Роботы выпустили его из своих крепких железных объятий и пошли дальше, словно ничего не произошло. Они дошли до последнего следа, постояли, сделали еще один шаг вперед и включили аппаратуру.
Шибанов смотрел на экран, светившийся ровным зеленоватым светом, и ждал, что вот сейчас оправдается предположение Саватеева и под пластом песка они увидят Корзуна. Шибанов не волновался. Это был бы не такой уж плохой вариант — Корзун хоть и в легком герметичном костюме, однако мог бы продержаться и больше времени, кислорода хватало еще часов на десять.
Ни единая искорка не потревожила однообразное мерцание экрана. Песок был однородный, без посторонних предметов, на многие метры вглубь. Роботы покружились еще немного на месте, захватывая все большую площадь, и вернулись.
Пожалуй, только теперь Шибанов в полной мере осознал, что произошло. Раньше ему казалось, что исчезновение Корзуна — это шутка с его стороны, а если тут есть какая-то загадка, то безобидная. Он посмотрел на море. Оно было по-прежнему спокойное, но ему уже представлялось грозным. Что он может сказать определенного об этой могучей силе, затаившейся в гигантской массе воды? Ничего. А ведь эта сила может запросто поглотить человека, не оставив никакого следа. Возможно, вот так и случилось с Корзуном. И что вообще они знают о Сирене?