— Снег еще не раз выпадет и растает… Да и не все гладко у меня.
— У того, кто изобретает, путь не устлан розами. По себе знаю, — утешал Борца.
— Не в розах дело, хотя по цветам ты, как известно, мастер. Трудностей много, — жаловалась Зарика. — Как головы дракона: срубишь одну — вырастает другая.
— Но Ласточкино гнездо поддерживает тебя? — этим традиционным вопросом всегда заканчивались их беседы.
— Поддерживает пока, — отвечала Зарика, и Борца по голосу чувствовал, что она улыбается.
Оба называли биостанцию, па которой трудилась Зарика, не иначе, как Ласточкино гнездо. Так повелось с той памятной ночи, когда Борца провожал Зарику к Чертову пальцу. Название привилось.
Однажды, когда день выдался особенно погожий, и солнце припекало совсем по-летнему, и сосульки на крышах и карнизах таяли, обдавая прохожих брызгами, Борца почувствовал, что больше ждать невозможно: он должен сейчас же, немедленно, услышать Зарику, должен увидеть ее — не по видео, а рядом. С трудом выбрав свободное местечко на скамейке городского сквера, по которому он проходил, Борца сел и постарался сосредоточиться, готовясь к разговору с Зарикой. Затем сунул руку в карман и, сжав в кулаке маленький шарик биосвязи, закрыл глаза. Перед его мысленным взором выплыло лицо Зарики.
— Ты не на работе? — изумилась Зарика.
— Уже освободился. И завтра у меня свободный день. И по этому поводу предлагается, чтобы научный сотрудник биостанции Зарика обратилась к своему профессору с просьбой…
— Знаешь, Борца, — перебила Зарика, — мне пришла счастливая идея: взять в работу сок трабо. Я все время чувствовала, что в нем есть необходимый для опыта ингредиент, но он ускользал… Да его и немного в каждом плоде — всего несколько молекул. Но теперь, кажется, я нащупала правильный путь. Необходимо…
— Необходимо нам с тобой встретиться, — перебил Борца.
— Может быть, на той неделе…
— Сейчас.
— Милый, невозможно, — горячо заговорила Зарика; ее слова одно за одним отдавались в мозгу Борцы. — Это вещество — я еще не придумала ему названия, потому что даже не уверена в его существовании, — ведет себя ужасно капризно. Да, да, представь себе, какая-то мистика. Сегодня оно появляется в плоде трабо, а завтра бесследно исчезает. Именно сегодня…
— Именно сегодня я хочу тебя видеть. А таинственные молекулы появятся и завтра, — сказал Борца.
Что-то в его тоне заставило Зарику заколебаться.
— Право, не знаю… — сказала она.
— Человек не машина. Он не может без отдыха.
— Скажите какое открытие!
— В общем, если мы немедленно не встретимся, я отправлюсь вслед за Бузивсом, — заявил Борца.
— Ты заболел? — встревожилась Зарика.
— И, боюсь, неизлечимо. Только один человек в мире может меня исцелить. Называется моя болезнь…
— Ладно, — неожиданно согласилась Зарика. — Ты упрям, как сорок тысяч роботов. Где встретимся?
— Вот это деловой разговор! — обрадовался Борца. — Лыжи я для тебя припас. Буду ждать тебя в Музее звездоплавания. Оттуда до моего загородного коттеджа рукой подать.
В музее в этот день было немного народу. Они побродили по дорожкам, посмотрели несколько новых экспонатов. Космодром недавно реконструировали, и ступать по его новеньким плитам было приятно. Повсюду, словно зубцы скал, возвышались острые носы устаревших ракет.
Несколько фраз, которыми они обменялись, начинались со слов: «А помнишь?»
Борца рассмеялся.
— Знаешь, я подумал, что у нас с тобой уже есть общее прошлое, потому что есть воспоминания, — сказал он.
— Я тоже подумала об этом, — тихо произнесла Зарика.
Борца посмотрел на Зарику. С тех пор как они расстались в горах, в чем-то она изменилась. Он заметил это только сейчас, хотя по видео они виделись часто. Возмужала? Стала строже, сдержанней?
— Как тебе работается? — спросил он. Зарика улыбнулась.
— Об этом я докладываю вашей милости каждый день, — сказала она.
— А я хочу слушать твой голос. Скажи, неужели тебе и впрямь пришлось начинать от нуля? — спросил Борца. Ход его мысли был понятен Зарике.
— Почему же от нуля, — сказала она. — Кое-какие знания, приобретенные на «Альберте», мне пригодились. Правда, немного. Кое-что устарело. Зато знания, которыми меня нафаршировали в Гостинице «Сигма»… Знаешь, обучение во сне — великая штука! — заключила Зарика.
— И ты усвоила их? Не лежат эти знания мертвым грузом?
— Как тебе сказать… — сощурилась Зарика. — Иногда, когда мы обсуждаем с профессором какой-нибудь вопрос и он вдруг ввернет что-нибудь мудреное, меня так и подмывает сказать: «Я этого не знаю». И вдруг из глубины памяти всплывает… И я, как равная, говорю с ним, да еще спорю!
— Я часто вспоминаю, как встретил тебя близ «Сигмы», — сказал Борца. — Так волновался, что сердце чуть не выскочило.
— Кстати о «Сигме», — остановилась Зарика. — Ласточкино гнездо получило интересное задание — сделать для нее биологическую защиту. Покрыть всю территорию куполом силового поля.
— То-то порадуешь ты моих друзей-орионцев! — усмехнулся Борца.
— А когда они вернутся?
— Не скоро, — ответил Борца, и тень набежала на его лицо.
Они выбрали свободный автолет и взмыли в весеннее небо. Снега на полях потемнели и осели.
Машина набрала высоту и легла на заданный курс.
— А знаешь, Борца, — сказала Зарика, — не только ты один вспоминаешь о Гостинице «Сигма». Я на Земле не так уж долго, но успела убедиться, что многие земляне говорят и думают о «Сигме». Почему?
Борца посмотрел на Зарику.
— В двух словах не объяснишь, — сказал он.
— Ну, а все-таки?
— Видишь ли… Так уж получилось, что с Гостиницей «Сигма» каждый человек на Земле так или иначе чем-то связан, — подумав, сказал Борца.
— Ну уж каждый, — усомнилась Зарика.
— Каждый, — подтвердил Борца.
— А, речь идет о том, что в «Сигму» попадают глубокие предки нынешних землян? — предположила Зарика. — Ты имеешь, наверно, в виду выходцев из прошлого, от которых тянутся родственные нити к нынешнему поколению?
— И это, конечно, тоже, — кивнул Борца. — Но дело не только в молодых дедушках и бабушках, которые вдруг вынырнули из прошлого века. Главное, по-моему, в другом.
— В чем же?
— А в чем, я даже объяснить тебе затрудняюсь, — после паузы признался Борца.
— Тогда давай-ка начнем с тебя, — предложила Зарика. — Что она означает для тебя, Гостиница «Сигма»?
— Я-то особая статья, — улыбнулся Борца. — Посуди сама. Разве я могу быть беспристрастен, если Гостиница «Сигма» подарила мне…
— Ясно, ясно, — перебила Зарика. — А если бы меня, предположим, не было?
— Как — не было?
— Ну, если бы я вернулась на Землю в другом столетии… Это вполне могло случиться, если бы «Альберт» избрал другой режим полета, — пояснила Зарика. — Тогда, выходит, ты не имел бы к Гостинице «Сигма» никакого отношения? Так, что ли?
— Нет, не так, Зарика, — покачал головой Борца, глядя вниз, па заснеженные пространства. — Все равно я не мог бы не думать о «Сигме». Я строил ее, — произнес он с гордостью.
— Правда? Какое счастье тебе выпало! — сказала Зарика. — Ты помогал осуществлять стыковку человеческих поколений… Подобно тому, как стыкуют в космосе корабли…
Они помолчали.
— Ладно, с тобой вопрос ясен: ты строил «Сигму», потому и думаешь о ней, — нарушила паузу Зарнка. — Ну, а те, кто не строил это удивительное сооружение… Они-то почему все время возвращаются к нему в мыслях?
Борца усмехнулся.
— Те, кто не строил… — медленно повторил он слова Зарики. — А знаешь ли ты, милая девочка, таких людей па Земле, пожалуй, и не найдется.
— Как — не найдется? — поразилась Зарика. — Ты хочешь сказать, что Гостиницу «Сигма» строили все люди, ныне живущие па Земле?
— И не только на Земле, — сказал Борца. — В проектировании и построении Гостиницы «Сигма» участвовали и люди, живущие па других планетах, уже освоенных и только осваивающихся… Конечно, доля участия разных людей в строительстве на Австралийском континенте была различна. По так пли иначе, можно смело сказать, что в создании этого величественного сооружения участвовало все человечество. Да что я говорю в прошлом времени — «участвовало»? — воскликнул Борца. — Гостиницу «Сигма» продолжают непрерывно достраивать и совершенствовать.