Студент Михайлов не раз видел, как трудно умирали люди. И все-таки умереть в чужой стране...
Цок-цок-цок — бойко стучат копыта. Лошади бегут рысью.
Рисовальщик поднимает голову и замечает перса на жарком, взмыленном коне.
— Великий аллах! — приветствует перс. — Благослови ваш путь и усей его розами.
В ответ путники едва поворачивают головы.
Перс спрыгивает с лошади, подходит ближе:
— Мир вам...
— Мир, мир. — Михайлов смотрит на него исподлобья. — А ты зачем пожаловал?
— Мой повелитель послал меня узнать о здоровье высокочтимого бека Гмелина.
— О здоровье? — от удивления Михайлов столбенеет. — Да он же умер...
— Мой повелитель изволит сомневаться. Он так любил бека, что...
— Что?! — взрывается Бауэр. — Что хочет еще раз его убить?! Нет, не выйдет! Нельзя убить два раза.
Художник дико, безумно хохочет.
Перс невозмутимо взирает на рисовальщика и так же сухо и бесстрастно продолжает:
— Пока мой повелитель не убедится в здравии бека, русские не покинут пределы ханства.
Отвернувшись, Михайлов молча показывает на телегу. Скрестив руки, ждет.
Перс осторожно подходит, будто крадется. Долго что-то нюхает, а затем, внезапно наклонившись, начинает крючковатыми пальцами щупать мертвое тело.
— Хватит! — кричит Михайлов. — И так ясно.
— Ясно, бек, ясно. — Перс достает маленькую иконку в золотом окладе — подарок уцмия.
— Ну, — насмешливо говорит художник, — расщедрился наконец. — Берет иконку, рассматривает ее и отдает персу обратно.
Посланник уцмия в недоумении прыгает на коня и, гикнув, скрывается за поворотом.
Пыль, поднявшись столбом, блеклой позолотой ложится на шапки.
Все так же нестерпимо печет солнце, а русские медленно и печально идут туда, где ветер и снег, туда, где далекая белая Россия. Идут они, и под унылый скрип колес каждый вспоминает пройденный путь.
— Э-э-э-э!.. — кричит возница.
Навстречу русским едет горец. Он снимает шапку и, поклонившись усопшему, ждет на обочине.
— Гей, — окликает его Бауэр. — Скоро ли уцмиевские владения кончатся?
Горец не понимает. Тогда Бауэр просто протягивает руку по направлению к горам и говорит:
— Уцмий!
Горец понял. Он показывает на ближайшую гору. До нее верст десять.
К вечеру путники достигают перевала и, перейдя его, останавливаются.
В листве невысоких кустарников перекликаются невидимые вечерние птицы. Небо вверху густеет, становится похожим на большой синий купол, где одна за другой загораются звезды.
— Может быть, здесь? — чуть слышно спрашивает Бауэр.
Михайлов кивает.
— А гроб? — недоумевает Федька.
— Успокойся, — Михайлов кладет ему на плечо руку. — Схороним как положено.
Потом Бауэр и Михайлов роют могилу. Тело Гмелина бережно кладут на одну из досок, прикрывают сверху другой.
Федька низко опускает голову. Он не в силах смотреть: вот-вот навсегда, навеки уйдет дорогой и близкий человек.
Сыплется, сыплется земля. И летят вместе с нею цветы и листья. Неприметно вырос у дороги холмик, а на нем камень.
— Двинемся, — говорит Михайлов.
Бауэр кладет ему руку на плечо:
— Ночуем здесь...
И еще на одну ночь остаются с Гмелиным его друзья и ученики, проводившие путешественника в последний путь и доставившие в Россию его дневники и записки.
А утром самый юный из них, казачок Федька, не раз обернется, чтобы еще раз взглянуть и никогда не забыть той могилы.
По прибытии в Россию Михайлов и Бауэр исполнили заветы столь дорогого им начальника экспедиции — доставили его дневники и записки в Академию наук. Вот их рапорт.
Долгое время могила Гмелина была затеряна. И лишь в 1811 году академик Дорн, путешествуя по Кавказу, нашел могилу известного путешественника и ученого. Впрочем, об этом красноречивее всего сказал он сам в «Санкт-Петербургских ведомостях».
Всеволод Ревич НА ЗЕМЛЕ И В КОСМОСЕ Заметки о советской фантастике 1975 года
Данный обзор, как и предыдущие, не претендует на исчерпывающую полноту, но все же большинство книг, выпущенных в 1974 году издательствами нашей страны, удалось упомянуть: их число стабилизировалось за последние годы примерно на 15–20 названиях. Это немного по сравнению, скажем, с 1964 годом, но, понятно, дело не в количестве. Приятно отметить, что читатели получили в 1974 году несколько хороших, оригинальных книг, но можно посетовать на то, что среди авторов нам встретилось мало новых имен.