— Хорошо князь. Я вас не задерживаю. Вы хотели еще что-то сказать?
— Да, отец. Только два слова. Комендант Танги Боро вместе с вашими полицейскими уехал в сосновую рощу. Кто-то донес полиции.
— Продолжайте, князь, — сказал полицейский. — Что уж таиться между родственниками? Боро вам сам доложил. Сколько он получил от вас в последний раз?
— Хорошо же, — сказал я, стараясь, чтобы угроза в моем голосе не была слишком очевидной. — Меня тоже устраивает откровенный разговор. — Капитан Боро не может отыскать пещеру с грузом. Но остаются ваши полицейские. Капитан Боро — трус. При них он не сможет действовать решительно. Я же не могу рисковать грузом. В нем — будущее нашего с вами народа.
— Там опиум, который вы получили десятого марта. Там же лежит груз, из-за которого я получил три пули от ваших людей.
— Нет, отец, — сказал я. — Вас обманули. Там лежит оружие. Вернее всего, оно не понадобится. Но если груз будет обнаружен, это будет великолепный повод для военной хунты обрушиться с репрессиями на горцев и лишить нас остатков самостоятельности.
— Нас — это князей?
— Нас — это народ гор. И потому я униженно прошу вас, отец, во имя наших родственных отношений, во имя справедливости послать записку — три слова вашим полицейским, отзывая их назад. Полицейские очень нужны в городе, потому что приближается землетрясение и надо следить за порядком. Я сам передам им записку.
— Нет, — сказал капитан.
— Хорошо, — сказал я, поднимаясь, потому что князь Урао Као не может просить об одном дважды. — Я уезжаю. Надеюсь, что вы порядочный человек, сохраните наш разговор в тайне.
Старик не ответил.
— Надеюсь также, — продолжал я, — что вы пошлете мне требуемую записку с нарочным. У вас есть дежурный мотоциклист?
— Нет.
— На этот раз я не прошу. Я просто выражаю надежду. Я надеюсь, что ради счастья и безопасности вашей дочери вы сделаете это. А также ради старого Махакассапы, которому не стоило на старости лет становиться полицейским осведомителем. И чтобы не оставалось сомнений, я заявляю, что отныне беру на себя безопасность Лами. Сведения о ее местонахождении я сообщу вам в обмен на записку.
И тут нервы капитана не выдержали.
— Стойте! — крикнул он. — Сержант! Задержи его!
Я быстро направился к двери. Сержант растерянно замер на пороге. Я отшвырнул его. Серебряная серьга в правом ухе сержанта указывала, что он из племени Лоэ, которое уже триста лет вассал моего княжества. Сержант не смел задержать меня. У выхода я обернулся. И моим глазам предстало неприятное зрелище.
Я увидел, как капитан, похожий на привидение, обмотанный бинтами, в простыне, волочащийся за ним по полу, цепляясь за косяк двери, пытается выйти в коридор. Он тянет ко мне желтую руку, и пальцы дергаются в воздухе, как у мартышки, которая хочет схватить банан. Он хрипел, и струйка крови прочертила подбородок. Сержант бросился к нему; чтобы поддержать. «Надеюсь, теперь капитан одумается», — подумал я, подбегая к машине. Мои телохранители на заднем сиденье разинули рты. Они никогда не видели, чтобы их повелитель так спешил.
Пока что я двигался на шаг впереди моих оппонентов. Но это преимущество уменьшалось с каждой минутой.
МАЙОР ТИЛЬВИ КУМТАТОН
В комендатуре я сразу пошел к связистам. Минут двенадцать я читал радиограммы, полученные в мое отсутствие, и составлял ответы. Когда я вышел оттуда и поспешил к себе в кабинет, меня догнал полицейский, который сказал, что у него ко мне записка от Васунчока. Я взял конверт, и тут же меня отвлек связист. Я сунул конверт в карман и принялся за радиограмму. А потом, к стыду своему, забыл о конверте. О, если бы я прочел записку сразу!
В кабинете меня ждал бургомистр Джа Локри. Он сидел за моим столом, черкая что-то на бумаге. Я с неприязнью смотрел на его высушенную клерковскую фигурку, на большие очки. Я подозревал, что кто-то из близких мне людей информировал противников о наших планах. Скорее всего, бургомистр. Я не имел оснований ему доверять.
— Что у вас? — спросил я с порога.
Рука ныла, я опасался, что началось воспаление. Было такое ощущение, словно кто-то методично загонял в нее острые иглы.
— Я принес план эвакуации, — сказал бургомистр смиренно. Мой воинственный вид его смущал. — Как мы договаривались.
— Вы никому не рассказывали?
— Даже жене, клянусь вам.
Я подошел к столу, и бургомистр быстро поднялся, чтобы уступить мне место. Слишком быстро. Это еще более разозлило меня. Я заранее был готов к тому, что его план — полная чепуха.