— Спасибо. — Бублик вздохнула: — Только ничего хорошего в этом нет… Вчера я поняла, что училась неправильно…
— Как так? — удивился Сыроежкин.
— Я старательно усваивала материал и не думала, зачем это нужно… Теперь… — В интонации Бублика сверкнули оптимистические нотки. — Теперь я много думаю… Каждый урок для меня как открытие… Вы меня понимаете? Передайте привет Элеку!
— Понимаю. Передам, — обещал Сергей.
— Извините…
На двадцатом звонке Сыроежкину стало ясно, что если он будет вдаваться в подробности, то завалит литературу. От привычной для девчонок, веселой сорочьей болтовни голова у него пошла кругом.
Элек в соседней комнате решал те же проблемы контактов самых разных подростков.
«Я всю жизнь одинок, — сообщал шестиклассник Лева Н. — Одинок дома, в школе, во дворе. Конечно, у меня есть товарищи по классу, и в хоккей есть с кем погонять. Но нет друга». Письмо кончалось тревожно: «Элек, помоги!»
Схемы Электроника работали напряженно, анализируя ситуацию одиночества. Случай требовал немедленного вмешательства, но Электроник ничего не мог изобрести. Он вспомнил первое прочитанное им письмо. Где-то бродила по городу девчонка с несмеющимися глазами. Значит, тоже одиночка. Чем-то глубоко опечаленная.
Электроник вызвал Рэсси.
— Не нашел? — спросил он.
— Нет, — кратко радировал Рэсси.
— Девочка с несмеющимися глазами, — напомнил строго Элек. — Она в спортивном костюме. Ищи, Рэсси!
Сергей, услышав разговор, приоткрыл дверь, просунул в щель голову.
— Таких не бывает, Эл! — хрипло заявил он. — Чтоб человек никогда не улыбнулся, — это надо жить при… крепостничестве! — Сергей между звонками повторял «Записки охотника».
— А я? — сказал Эл. — Когда я засмеялся первый раз?
— Ты — другое дело! У тебя были друзья… — Сергей махнул рукой. — А мне не до смеха. Девчонки заели. — И он снова уединился в соседней комнате.
— У меня были друзья… — повторил Электроник и почувствовал необычный прилив сил. В этих словах, возможно, таилось решение задачи.
Элек быстро разобрал почту и обнаружил немало таких одиночек, как Лева Н. Это были мальчики и девочки, которые не могли найти сходных по духу людей. У них было, казалось бы, все — дом, семья, учебники, книги, телик, собаки, соседи, много всяких мелких неприятностей и приятных удовольствий; не хватало лишь друга, с которым можно поспорить, поссориться и помириться, с которым никогда не скучно и никогда не страшно, ради которого можно пожертвовать самым дорогим для себя — личной свободой. И однажды, оценив все это, человек задумывался, почему он одинок.
«Я боюсь покидать детство, хотела бы остаться в нем навсегда, — признавалась в письме к Элеку Наташа М. и поясняла свою позицию: — Некоторые мои подруги стараются помоднее выглядеть, быть «сверхсовременными» в разговорах. А мне они скучны…» И Наташа, порассуждав о своем будущем, пришла к выводу: «Я поняла права и обязанности детства, постараюсь их не забыть».
Элек перечитал призыв Левы Н.: «Элек, помоги!» — и его осенило: «Может, их познакомить?…» Он испугался такой смелой мысли: как это он, железный робот, смеет распоряжаться будущим двух людей? Они оба страдают от одиночества, но ведь они люди, они должны сами решать свою судьбу…
Какое-то время он сидел неподвижно. Потом вставил в машинку чистый лист, задумчиво отстучал: «Дорогой Лева…» — и вынул, отложил в сторону. Вставил другой, написал: «Дорогая Наташа!..» Ясно, что венчать оба листа будет подпись: «Электроник». Но какие строки уместятся между началом и концом?
Он увидел что-то очень зеленое, спокойное, приятное — наверное, летний лес, пронзенный солнечными лучами, и немного успокоился. Потом представил себе яблоневый сад с ароматной пеной цветов, над которыми вместе с бабочками и шмелями порхают лукавые ребячьи записочки… Белые бабочки весны, экзаменов, летних каникул порхали в школах над партами. Теперь ясно: все записки должны прилетать точно по адресу.
Элек принял решение.
«Дорогая Наташа! Представь, что существует на свете одинокий человек, — быстро писал он, едва касаясь клавиш машинки. — Нет, не я — совсем другой. Зовут его Лев…»
А Леве Электроник написал, как относится его сверстница Наташа к прекрасной поре человечества, называемой детством, как вглядывается она со своего корабля, плывущего по веселой и беззаботной реке Детства в океан Будущего…
Он работал вдохновенно, выбирая из мешков по два разных письма, соединял подчас грустное со смешным, откровение с мудрствованием, лукавство с печалью. Главное было — не ошибиться, найти сходные натуры, заинтересовать друг друга общностью интересов, а главное — большой целью: истинной дружбой.