А Сенька застегнул джинсы, босиком подошел к окну, прикинул расстояние от своего подъезда до двенадцатого. Получалось: стена закроет выход на набережную, превратив двор в замкнутый со всех сторон бастион. А если еще и ворота на проспект запереть…
— Почему я? — с тоской спросил Сенька. И тайный — внутри — ответил:
— Потому что ты смог.
— Что смог?
Но тайный на сей раз смолчал, спрятался, а Ирка из кухни крикнула:
— Ты мне?… Все готово. Хочешь — в постель подам?
Ох, не верила она, что Сенька враз выздоровел, ох, терзалась сомнениями! И пусть бы температура упала, бывает, но с психикой-то у мужа явно неладно…
И Сенька ее сомнений опять не опроверг.
— Вот еще, — сказал он, — будешь ты таскать взад-вперед. Ты что, не устала, что ли? Работаешь, как клоун… Слушай, может, тебе перейти? Может, в садик к Наденьке — воспитательницей? Давай прикинем… — Вошел в кухню, сел за стол.
Ирка тоже села — ноги не держали. Сказала покорно:
— Давай прикинем.
Будучи в командировке в одной из восточных стран, автор не пожалел мелкой монетки для уличного гадальщика. Белый попугай-ара встряхнул хохолком, порылся клювом в деревянном расписном ящике, вытащил аккуратно сложенный листок бумаги. Гадальщик с поклоном протянул его автору:
— Ваше счастье, господин.
На листке печатными буквами значилось по-английски: «Бойтесь тумана. Он не дает увидеть лица близкого вам человека».
Когда с работы вернулся муж, Алевтина Олеговна уже вчерне сметала на руках платье для невестки, оставалось только прострочить на машинке швы и наложить отделку. Муж оставил портфель в прихожей, сменил туфли на домашние тапочки, вошел в комнату, привычно поцеловал Алевтину Олеговну в затылок. Как клюнул.
— Все шьешь, — сказал он, констатируя увиденное. — Из Свердловска не звонили?
— Никто не звонил.
Алевтина Олеговна отложила шитье; поставив локти на стол, подперла ладонями подбородок. Следила за мужем.
Стеценко снял пиджак, повесил его на спинку стула, распустил узел галстука, пуговку на рубашке расстегнул.
— Жарко сегодня. — Подошел к телевизору, ткнул кнопку.
— Не надо, — попросила Алевтина Олеговна.
— Почему? — удивился Стеценко. — Пусть гудит.
— Не надо, — повторила Алевтина Олеговна. — Там сейчас ничего интересного, а я устала. И ты устал, Саша.
— Тишина меня душит, — сообщил Стеценко, усаживаясь в кресло и укладывая ноги на пуфик. — А с чего бы ты устала, интересно? У тебя же свободный день.
— Ничего себе свободный! Одних тетрадей гора. И платье для Симы.
— Все равно дома — не в офисе. Могла и отдохнуть, подремать…
Экран нагрелся, и на нем возник цех какого-то металлургического завода. Раскаленный брусок металла плыл по рольгангам, откуда-то сверху спустились железные клешни, ухватили брусок, уложили на ровную площадку. Тут на него упала баба молота, сдавила — взлетели небольшим фейерверком огненные искры.
— Я спала, — сказала Алевтина Олеговна.
— Вот и ладушки, — обрадовался Стеценко. — И я немножко вздремну, с твоего позволения. Полчасика, хорошо? Ты меня не трогай…
— А я сон видела, — совсем тихо добавила Алевтина Олеговна, но муж не слышал ее, он уже посапывал в кресле.
Сон Алевтины Олеговны был неинтересен Стеценко.
Она аккуратно сложила платье для Симы, спрятала его в шкаф, туда же повесила на плечиках пиджак мужа. Подошла к книжному шкафу, открыла створку, пробежалась кончиками пальцев по корешкам книг, вытащила потрепанный институтский учебник по химии, машинально, не вглядываясь, перелистала его. Прислонилась лбом к жесткой полке.
— Почему я? — с тоской спросила вслух, даже не ведая, что слово в слово повторила вопрос мало знакомого ей Сеньки Пахомова, так загадочно возникшего рядом в ее суматошном апокалиптическом сне.
И словно бы кто-то тайный внутри ее пояснил:
— Потому что ты сможешь…
— Что смогу? — автоматически поинтересовалась Алевтина Олеговна и сама себе ответила: — Если бы смогла…
Тайный не подтвердил и не опроверг слов Алевтины Олеговны, да она и не ждала ничего, не верила в потусторонние голоса. Она села за письменный стол, вновь раскрыла старый учебник и стала искать указаний, как сделать «дым типа тумана» с помощью химических препаратов имеющихся в наличии в школьной лаборатории.
Показалось или нет: стало темнее, вещи потеряли четкие очертания, словно не сделанный ею туман тихонько проник в комнату…