— Смотри, — сказал Пашка таким голосом, словно он только что достиг в одиночку Северного полюса.
Указательным пальцем правой руки он прижимал строчку в книге, указательным пальцем левой — записку, найденную в бутылке.
— Ты ничего не видишь?
— А что я должна увидеть?
— Тебе никогда не быть великим исследователем, — сказал Пашка. — Это же одинаковые координаты! До секунды!
Алиса сначала не поверила ему. Совпадение было слишком невероятным. Но через минуту она должна была признать, что Пашка прав.
— Ничего не понимаю, — сказала она. — Так не бывает.
— Так не бывает в обычной жизни, — сказал Пашка, — но, когда я берусь за дело, бывает и не такое.
— Во-первых, бутылку нашла я, — сказала Алиса.
— Ну и что? Если бы я не прочел книгу, эту записку ты бы выбросила.
Пашка кинул в рот одну за другой две шоколадные конфеты. Потом спросил:
— Ты знаешь, что мы будем делать?
Алиса немного подумала и ответила:
— Наверное, мы завтра с утра поплывем в эту точку.
— Почему завтра с утра? Сегодня! Сейчас! Немедленно!
Глава 2. В ПОДВОДНОМ УЩЕЛЬЕ
Сразу уйти в море не удалось.
Путешествие займет весь день. Два часа туда, два часа обратно, и неизвестно, сколько уйдет на погружение.
Надо загрузить в батискат еду и пресную воду, проверить батареи и очиститель воздуха… Погружение в море не развлечение для детей. Пока Пашка с помощью робота проверял системы батиската, а потом раздобывал на складе скафандры для глубоководных работ, Алиса побывала в информатории, чтобы раздобыть подробную карту морского дна того района, где они собирались искать болид, морского змея и разгадку тайны записки.
Судя по карте, глубины в тех местах были невелики, не больше пятисот метров. Правда, там проходила узкая расщелина. Больше ничего интересного — ни подводного вулкана, ни загадочной впадины…
Потом Алиса вызвала бюро прогнозов по Океании и получила прогноз погоды на сутки. Прогноз был хорошим.
Теперь — к Дороти.
— Дороти, миленькая, — сказала Алиса сладким голосом, заглядывая в лабораторию через окно.
Дороти откинула со лба прядь тяжелых черных волос.
— Что тебе, девочка?
— Мы пошли в море. Возвращение вечером.
— Не простудитесь, — сказала Дороти.
И снова склонилась над микроскопом.
Вся операция заняла полминуты. Если бы Алиса принялась просить разрешения или стала бы объяснять Дороти, что они с Пашкой хотят совершить погружение в таинственной точке, разумеется, Дороти бы никогда их не пустила и велела бы ждать возвращения профессора Сингха. Алиса же никогда не обманывала. Она сказала чистую правду. Но сказала точно так, как говорят экипажи батискатов, уходящие в океан на работу. Она не просила, а сообщила. Поставила в известность. А Дороти «приняла к сведению». Ей и в голову не пришло, что московские практиканты замышляют какую-то авантюру.
Через пятнадцать минут батискат отвалил от причала и осторожно направился по каналу к выходу в стене рифов. Ветер совсем стих, и вода в лагуне была гладкой, как зеркало. Маяки на выходе из канала перемигнулись, фиксируя выход батиската, и Пашка, который вел кораблик, послал им сигнал: батискат номер семнадцать, экипаж два человека, выходит на ходовые испытания. Курс норд-ост-ост.
За рифами покачивало. Океан еще не успокоился после ночного шторма, его грудь мерно поднималась в сонном дыхании. Легкий батискат медленно и долго взбирался на вершину покатой волны, потом скользил вниз. Покачаться на волнах, конечно, приятно, но, когда у тебя дело, приходится отказать себе в удовольствии.
Пашка перевел батискат на полуполет. Два широких плавника выскочили из днища батиската, и он пошел дальше большими пологими прыжками, срезая вершины волн. Алиса откинула колпак, и теплый, упругий ветер приятно бил в лицо.
— У тебя есть версия, откуда взялась записка? — спросила Алиса.
Она понимала, что Пашка ни на секунду не поверил Дороги, будто записка в бутылке — шутка гидрологов.
Пашка ответил не сразу. Он поднял батискат чуть выше, чтобы не врезаться в большую волну, катившую навстречу.
— Я чувствую, — сказал он наконец, — что мы с тобой стоим на пороге великого приключения — может, самого большого в жизни. Но что это за приключение, я не знаю. Фантазии не хватает. Что нам с тобой известно? Точка в океане. Нам сообщил о ней капитан фрегата «Рочестер» и неизвестный, который кинул бутылку.
— Может, это случайность?
— Таких случайностей не бывает, — возразил Пашка.
— Погоди! — воскликнула Алиса. — У меня идея. А вдруг кто-то на острове уже читал эту книгу? Допустим, в прошлом году?
— Как читал?
— Пришел в библиотеку, увидел на полке старый том и прочел его. Потом подумал: дай-ка я возьму старую бутыль, напишу на записке координаты из книги и брошу ее у берега.
— Ну какой дурак мог это сделать?
— Ричи Томеа, сын Дороти. Он очень веселый.
— Нет! — закричал Пашка. — Так быть не может! Ты отнимаешь у меня тайну! Мне надоела твоя трезвость, Алиса Селезнева! Я тебя в последний раз предупреждаю: если ты не станешь наконец романтиком, наши пути разойдутся.
— Не кричи, Пашка, — сказала Алиса. — Дай-ка мне эту записку.
Алиса еще раз поглядела на записку.
— Почерк взрослый, — сказала она. — Но если человек намерен сообщить что-то важное, зачем ему писать только координаты?
На этот вопрос Пашка отвечать не захотел.
Они неслись по волнам больше часа, а потом Пашка снизил скорость, и батискат поплыл, покачиваясь, взбираясь на океанские валы и легко скользя с них. Над волнами носились летучие рыбки. Одна из них залетела в батискат, Алиса поймала ее на пульте и выбросила обратно в воду. Потом Алиса открыла термос с чаем и достала бутерброды. Они позавтракали.
В тот момент, когда Алиса поднесла ко рту последний кусок бутерброда, раздался звонок — пульт сигнализировал, что батискат вышел в расчетную точку.
Океан вокруг был точно таким же, как и полчаса назад, — пустынным, мирным и могучим. Высоко пролетел альбатрос, летучие рыбки блестками отсвечивали под солнцем.
— Ну что? — спросил Пашка. — Начнем погружение?
Алиса задраила прозрачный колпак. Пашка начал осторожно выпускать воздух из цистерн. Забортная вода поступала в них, и батискат постепенно становился все тяжелее. Он погружался. Зеленая волна хлестнула по колпаку, в последний раз сверкнул луч солнца, скользнул по приборам, и сразу стало темнее.
Сколько раз уже Алиса опускалась в глубины океана, но всегда у нее сжималось сердце от сладкого предчувствия. Только что батискат был для океана чужим он лишь касался воды дном. Но стоило ему уйти вглубь, как он превратился в одного из обитателей бездны — словно стал громадной рыбой или китом. И океан, такой пустой и почти безжизненный на поверхности, внутри оказывался густо населенным всякой живностью, которой и дела не было до батиската и тех человечков, что в нем сидели.
Сначала вода вокруг была светлой, зеленой, лучи солнца пронизывали ее. Небольшая акула скользнула рядом с батискатом, равнодушно глянув на него. Можно было различить полосы на ее боках и даже блеск маленького злобного глаза. Потом совсем рядом — только протяни руку — проплыла большая медуза, чуть шевеля длинными, почти прозрачными щупальцами. Стайка рыб слаженно совершила поворот, словно это были не рыбы, а корабли, и пошла в глубину, обгоняя батискат.
Постепенно темнота за бортом сгущалась. Пашка не спешил с погружением — он проверял приборы. Потом выпустил оба манипулятора, и длинные членистые руки высунулись по бокам батиската, раскрыли и снова сжали металлические пальцы, страшно испугав акулу. Все системы батиската работали, отлично.
Алиса взглянула на приборы. Температура воды понемногу падала — лучи солнца уже не прогревали ее. Вокруг царила вечерняя синь, и рыбы, проплывавшие рядом, казались черными тенями.
Пашка включил прожектора. Большой скат, попавший в луч, сильно взмахнул крыльями и рванулся в стороны.
Батискат опускался по спирали.