Наконец она додумалась.
— Нет, — сказала она. — Если вы обещаете, что не будете драться со мной за трон, я вас оставлю здесь. Мне совсем не с кем играть. А у меня есть тысяча кукол. Мне папа дарит.
— Я не играю в куклы, — сказала Алиса.
— Значит, ты хочешь отнять мой трон?
И тут наследница уселась на пол и начала громко рыдать.
В дверь вбежал лысый толстяк в красной тоге. В руке у него был кинжал с хищным загнутым лезвием.
— Убийцы! — закричал он. — Не смейте обижать ребенка!
Он погрозил Пашке кинжалом, но тут же забыл о нем, кинулся к наследнице, присел рядом с ней на каменную скамью и принялся ее утешать.
Алиса не поняла, что он говорит, но по тому, как лысый толстяк гладил длинные спутанные волосы наследницы, было ясно, что он ее очень любит и расстраивается из-за ее несчастий.
Афродита, всхлипывая, опустила голову на грудь толстяку.
Пашка с Алисой молча смотрели на эту сцену, не решаясь что-нибудь сказать.
Через несколько минут наследница стала всхлипывать все тише и тише, а потом вдруг захрапела. Да так громко, что Пашка не выдержал и прыснул от смеха.
Толстяк зашипел на него, как змея. Пашка осекся Толстяк поднатужился, подхватил наследницу под коленки, обнял другой рукой за плечи, поднял и, покачиваясь от натуги, унес из комнаты.
— Пашка, — сказала Алиса уверенно, — мне тут не нравится.
— А мне, — ответил упрямо Пашка, — даже очень нравится. Таких приключений у меня давно не было.
— Боюсь, — сказала Алиса, — что они только начинаются.
В этот момент большая дверь медленно отворилась и вошел старик, который взял их в плен.
— Скучали? — спросил он.
Старик говорил ровным голосом, будто ему все равно, скучали они или нет, хотят сидеть в каменном мешке или не хотят. Надо говорить — он говорит. А может и не говорить.
— Мы не скучали! — ответил Пашка. — У нас были гости.
— Кто? — спросил старик.
Его голова медленно поворачивалась, будто ему легче было поворачивать всю голову, чем двигать глазами. Наконец он заметил открытую дверь в глубине комнаты.
— А я забыл, — сказал он, — что тут есть вторая дверь. Госпожа Гера будет сердиться. «Как же ты, Гермес, — скажет она, — забыл, что там есть вторая дверь?» Вот мне и конец придет. Вы ведь сбежать могли.
Алиса и Пашка заметили, что старик переоделся в длинную, до земли, темно-зеленую тогу. На ней была вышита серебряная змея, которая несколько раз обвивала старика, а ее разинутая пасть оказалась у него под подбородком. Казалось, еще секунда — и змея цапнет Гермеса за нос. Рукав тоги был разорван и кое-как сшит серыми нитками.
Старик пересек комнату, заглянул в маленькую дверь. Там было тихо.
— Эй, — крикнул он в темноту. — На совет, на совет! Госпожа сердится.
— Жалко, что у нас нет оружия, — сказал Пашка. — Не представляю себе, как буду тебя защищать.
Старик обернулся к ним и долго смотрел, словно не узнавал.
— Вы что здесь делаете? — спросил он наконец. — Здесь чужим нельзя.
— Мы сразу уйдем, — сказала Алиса. — Только покажите нам дорогу.
— А! — вспомнил старик. — Вы за Эмпидоклюсом гонялись. Теперь вас судить будем. Наверное, засудим, правда?
Старик словно ждал ответа. А может, просто задумался.
— Учтите, — строго сказал Пашка. — Нас будут искать. И когда найдут, преступников настигнет заслуженная кара.
Алиса поняла, что Пашка вспомнил какой-то приключенческий роман.
— Настигнет — постигнет, — ответил старик. — А сверху все течет. Скоро протечет совсем, вот нам и крышка. Пошли, что ли?
Глава 4. СМЕРТЬ ПРИШЕЛЬЦАМ!
Старик вел их по скудно освещенным лестницам и коридорам. Алиса старалась запомнить все повороты, но это было невозможно: под океаном обнаружился целый подземный город… И тут Алиса ахнула от удивления.
За небольшой дверью открылся зал — второго такого на Земле не отыскать. Наверное, подумала Алиса, рабы атлантов трудились сотни лет, чтобы его создать.
Зал был слабо освещен, и поэтому сначала казалось, что ты вошел в бесконечный лес. Прямыми рядами стояли колонны стволов, каждая больше метра в диаметре, — вершины их исчезали в полутьме, и казалось, что там, наверху, клубится густая листва.
Когда глаза привыкли к полутьме, стало понятно, что это не деревья, а каменные столбы. Каменотесы тщательно вырезали каждую полоску коры, каждый сучок. Потолок в самом деле состоял из ветвей и листьев, но и они были вырезаны из камня. Этих гигантских каменных деревьев было столько, что границы зала скрывались в бесконечности. Когда-то деревья были раскрашены. Кора их была коричневой и золотой, листья зелеными. Но краска сохранилась лишь в отдельных местах, а там, где она облезла, был виден серый камень.
Пол в этом зале был гладким, сложенным из зеленых керамических плиток. На плитках были нарисованы цветы и бабочки, жуки и пчелы… Да так тонко, что страшно было на них наступить.
Алиса с Пашкой замерли на пороге зала. Старик же прошел вперед. Через несколько шагов, сообразив, что шаги пленников не слышны, он обернулся.
— Вы чего оробели? — спросил он. — Леса не видели?
— Кто это сделал? — спросил Пашка.
— Атланты, — ответил старик. — Старались, убивались, а зачем? Сик транзис глория мундис, что означает: «Так проходит земная слава».
Каждый шаг гулко раздавался в каменном лесу, и от этих звуков лес казался еще необозримее.
Зал заканчивался аркой, которая опиралась на колонны из белого коралла, обвитые зелеными нефритовыми змеями.
При приближении людей двери в арке медленно раскрылись, и Алисе почудилось, что сейчас она увидит стражей в латах с кривыми мечами, как в сказках Шехерезады. Но стражей не было. За дверями оказался еще один зал. В нем стояло множество скульптур. Некоторые из них были знакомы по учебнику античной истории.
Пашка задержался, любуясь мраморной статуей воина, поднявшего меч. Мрамор был белым, теплым, почти живым.
Следующая дверь оказалась пастью злобной драконьей рожи. Словно громадный красный язык, эту пасть перекрывал алый занавес.
Старик остановился перед ним в растерянности. Потом поглядел на Алису и сказал:
— Закрыто.
— Открыто! — послышался резкий, высокий голос изнутри.
— А вроде бы закрыто, — все еще сомневался Гермес.
Но все же откинул занавес. Алисе показалось, что чудовище облизнулось алым языком.
Алиса ожидала увидеть еще один огромный зал, но вместо этого они оказались в довольно небольшом, но высоком помещении. Всю заднюю стену занимала золотая кобра. Змея свернулась кольцами и высоко, к самому потолку, подняла раздутую шею, которая кончалась маленькой злобной головой и разинутым ртом. Изо рта высовывался усыпанный жемчужинами раздвоенный язык. Кольца змеи образовывали как бы сиденье трона, а шея и голова — спинку.
На троне восседала худая старая женщина с жемчужной диадемой в седых волосах. Она была одета в розовое платье, расшитое серебряными звездами. Лицо ее было голубым, глубоко запавшие глаза черными. Женщина сидела неподвижно и сама казалась статуей.
По обе стороны трона тянулись низкие скамьи, на которых лежали плоские подушки. Справа от розовой женщины, которая, как поняла Алиса, и была Госпожой Атлантиды, на скамье сидел еще один старик. В отличие от нее и Гермеса, который привел пленников, он был одет скромно, даже бедно. На нем была серая мятая тога и серый высокий колпак. Ни одного украшения, если не считать медного браслета на правой руке.
Старик Гермес, введя пленников, спросил у Госпожи:
— Мне что, уйти или садиться?
— Глупый, — сказала женщина, — ты член совета. Опять забыл?
— Он скоро забудет, как его зовут. — Человек в сером улыбнулся одними губами, глаза остались печальными.
Старик послушно поднялся на несколько ступеней и уселся на скамью по левую руку от Госпожи. И сразу задремал.
— Кто вы? — спросила женщина в розовом. — Зачем вы пришли сюда?
— Я — Алиса Селезнева, — ответила Алиса. — А это мой друг Павел Гераскин. Мы проходим биологическую практику на острове Яп, на океанской ферме.
— На ферме? — Госпожа подняла тонкие брови. Видно, ей было незнакомо это слово.