— Не знаю, — хмуро проговорил Василий Иванович. — Я не уполномочен решать такие вопросы. Свяжусь с нашим посольством в Австралии…
На темное лицо Крэгса легла тень.
— Я слышал, что консул возвращается в конце недели. Надеюсь, вы передадите письмо Андрюхина консулу. Я позвоню ему. Предупредите его кстати, — в голосе Крэгса послышалось торжество, — что остров Фароо-Маро вчера куплен мной и присоединен к королевству Бисса.
Василий Иванович молча поклонился.
Он следил за гостями, пока темно-оливковая сигара не тронулась в сторону центра, и снова занялся своей таблицей.
Через неделю король Биссы Крэгс и его премьер-министр Хеджес получили въездные визы и отбыли с неофициальным визитом в Советский Союз.
Глава пятая
СТРАДАНИЯ Л. БУБЫРИНА
Я люблю зверье.
Увидишь собачонку —
тут у булочной одна —
сплошная плешь,
из себя
и то готов достать печенку.
Мне не жалко, дорогая,
ешь!
Приближался установленный срок решающего опыта с Деткой. Весь академический городок занимался подготовкой эксперимента.
Около массивного бетонного основания, которое под напором энергии необычайной силы дрожало, как кисея на ветру, дежурили круглые сутки сотрудники Института научной фантастики. Работники Института кибернетики во главе с профессором Ван Лан-ши вторые сутки не спали и не ели, занятые последними расчетами.
Между тем в городе Майске текла обычная жизнь.
Среди событий исключительных следовало, пожалуй, отметить лишь тот факт, что некий Леня Бубырин — Бубырь, как его прозвали одноклассники, — человек в общем веселый, сегодня выглядел крайне озабоченным и удрученным.
Ни мать, ни отец, ни тем более учителя не могли бы даже разобраться в причинах забот и скорби Бубыря, и, уж конечно, не стоило ждать от них сочувствия. Дело в том, что через два дня должна была состояться решающая игра между командой их дома № 18 и сборной Лесного проезда, а шайбы до сих пор не было!
То есть шайба еще не так давно была, и довольно хорошая. Ее вырезали из старой автомобильной шины. В то время как нижняя часть шайбы оставалась совершенно гладкой, верхнюю бороздили уже сильно сточенные от долгой езды, но еще вполне заметные, твердые, несгибаемые складки.
Ребята приспособились к этим особенностям и знали, когда какой стороной лучше ее кидать.
Немногие команды имели такую шайбу. Собственно говоря, она ничем не отличалась от настоящей. И Пашка Алеев, который добыл где-то кусок старой шины и сам вырезал эту замечательную шайбу, уверял, что шайба, которой играет первая команда непобедимого «Химика», будет даже малость полегче.
Ну, а теперь ни у команды П. Алеева, ни у команды Л. Бубырина шайбы не было. И виноват в этом был безусловно Бубырин, чего он и сам не отрицал.
Да, вина была его. Они проводили во дворе товарищескую игру. Все шло отлично. Леня, как всегда, стоял в воротах. Он был непрошибаемый вратарь. И на этот раз, как противники ни старались, они так и не могли открыть счет. Неожиданно к воротам вырвался сам Пашка Алеев. Все остались позади, а он мгновенно оказался перед замершим Бубырем и метнул шайбу в левый угол ворот. За какую-то ничтожную долю секунды до броска Бубырь разгадал, куда Пашка бросит шайбу, и рванулся в левый угол одновременно с ней. Бубырь не мог объяснить, почему так произошло. Словно какая-то сила толкала его туда, куда нужно. Он принял шайбу на свою широкую, прочную клюшку, сделанную из дубовой клепки. Непробиваемый вратарь и на этот раз оказался на высоте!
Но затем случилось ужасное: отскочив от клюшки, шайба угодила не то в щеку, не то в нос одному пожилому дяденьке, который жил на четвертом этаже с двумя взрослыми дочками и в этот момент зачем-то проходил мимо.
Дяденька что-то пробормотал — что именно, осталось неизвестным — и, подняв шайбу, вошел в свой подъезд. Сколько ни ныли потом ребята под дверями, сколько ни стучались, ни скреблись, ни бросали снегом в темное окно, все было кончено. Шайба к ним не вернулась. Лишь на второй день, жалобно всхлипывая, растирая несуществующие слезы на своей толстой и румяной, очень похожей на колобок физиономии, Леня выведал у одной из дочек сурового дяденьки, что шайба была брошена в помойное ведро, а оттуда попала в мусорный ящик.
Нелегко среди бела дня и в то же время в глубокой тайне от домашних и даже от всех окружающих организовать тщательное изучение содержимого мусорного ящика. Но это было сделано. Не замечая вони, ребята палками разгребли все, что было в ящике, но шайбы там не оказалось… Может быть, мусорщики раньше очистили ящик, может быть, все выдумала хитрая дочка, но шайбы не было…
Несколько дней пытались играть чем попало. На свалке Химкомбината среди всяких любопытных предметов нашлись разъеденные кислотой резиновые пробки. Их набрали больше сотни, но все они оказались слишком малы. Была перепробована масса различных предметов: кусок дерева, банка из-под ваксы, набалдашник от трости, старая мыльница, сломанный кубарь, замерзшее лошадиное яблоко, — но все это было не то! Игра как-то не клеилась. И вот тогда перед Бубырем «во весь рост» была поставлена задача: достать любой ценой новую шайбу.
После того как очередное лошадиное яблоко от удара о клюшку разлетелось вдребезги, Пашка пододвинулся к Бубырю и негромко, но очень внятно сказал:
— Чтобы завтра была шайба! А не то знаешь что будет?
Это Леня знал. Он и то удивлялся, что его так долго не трогали.
Вечером, после того как уроки были сделаны, он уселся на пол в самом уютном месте — между тумбой письменного стола и платяным шкафом — и принялся размышлять.
План у него был. Но как привести этот план в исполнение?
Дело в том, что в корзине, в углу коридора, хранилась масса старой обуви, которую мама еще не решалась выбросить окончательно. На папиных ботинках, совершенно негодных, были замечательные каблуки литой резины. По всем Лениным расчетам, такой каблук, конечно аккуратно отодранный от ботинка, представлял бы великолепную шайбу.
Но между идеей и ее осуществлением было столько препятствий! Сидя в своем углу, Леня вспомнил, как папа рассказывал маме о том, сколько трудов ему стоило провести в жизнь свое изобретение. «Куда легче изобрести, чем внедрить!» — повторял папа с ожесточением, и сейчас Леня понял, что это совершенно правильно.
Если обо всем честно рассказать маме и попросить ее отдать хотя бы один каблук, немедленно выяснится, что это еще хорошие ботинки, что они очень нужны, что мама собиралась со дня на день отдать их в ремонт и так далее. Стащить этот никому не нужный башмак было бы легче всего, но Леня давно установил, что стоило тронуть любую вещь, и мама, совершенно непонятно каким образом, об этом узнавала. Для того же чтобы найти этот крайне необходимый ботинок, придется наверняка перерыть всю корзину: чем вещь нужнее, тем дальше она лежит.
Несмотря на все трудности, был избран вариант похищения. Оно состоялось в ближайший вечер, когда папа и мама ушли в клуб на спектакль, а старшая сестра, вместо того чтобы сидеть над уроками, воспользовавшись неожиданной свободой, удрала к подругам.
Леня взялся за дело обстоятельно. Выдвинув корзину под яркий свет лампы, он прежде всего решил твердо запомнить, как что лежит, чтобы уложить потом обувь в таком же порядке. Чего только не было в корзине! Он встретил свои первые крошечные ботинки, от которых остался один верх, поудивлялся и похихикал над гусариками с голубым помпоном, не сразу сообразив, что это не так давно тоже было его обувью. Зачем мама их хранит? Он увидел свои башмаки, уже настоящие, но такие маленькие, что сейчас в них не влезла бы и половина его ступни. Как он и ожидал, нужные ботинки отца с литыми каблуками оказались в нижнем ряду.